Я вырос, женился. У меня два сына – Шломи и Ярдэн, для которых двадцать пять лет назад я написал детский рассказ. Но он адресован и взрослым.

«У Даниэля был Мячик. Звали его Мячо. Даниэль его очень любил.

Каждый день, придя из школы, Даниэль быстро делал уроки, хватал свой мяч, катал, бил по нему ногой и несся с ним играть на площадку.

Там его уже ждали друзья, которые тоже любили играть с Мячо.

И мяч Мячо обожал играть с детьми. И не столько потому, что любил игры, а скорее потому, что дети были счастливы. Они смеялись, бегали и играли во все игры, которые Мячо мог им предложить.

Однажды в школе Даниэль с воодушевлением рассказывал друзьям о мячике Мячо – во что играли, сколько голов забили вчера и во что играть сегодня, а Мячо лежал в коробке и думал о том, как ему надоело, что его бьют, катают, вертят, пока голова не закружится, швыряют в грязь. И совершенно не считаются с ним и его согласия не спрашивают.

Мячик Мячо решил, что больше не хочет быть шестеркой.

После обеда Даниэль пришел из школы, довольный и взволнованный, помчался к ящику с игрушками и обнаружил, что Мячо сдулся. А без воздуха его лицо казалось обвисшим и помятым, глаза выглядели грустными, а улыбка исчезла.

Даниэль вышел к друзьям, ожидавшим его во дворе, и рассказал им, что мячик Мячо заболел и не сможет играть с ними сегодня.

И на следующий день наш Мячо не изменил своего решения и оставался сдутым.

С грустью Даниэль перенес его в другой ящик. Так шел день за днем.

На пятый день мячик Мячо почувствовал, что скучно ему в коробке со сломанными, печальными игрушками. Коробка напоминала кладбище бесполезных, никому не нужных вещей.

У одной машинки не хватало колеса, у другой – обоих. У экскаватора сломан грейфер, роботы без рук и ног. Был даже один робот без головы.

Эту коробку не посещала радость, в ней не звучал смех. В ней царили тоска и скорбь.

Мячо подождал еще день. Но больше он не мог там оставаться. Не выдержал.

И на следующий день Даниэль обнаружил мячик Мячо накачанным и круглолицым. Глаза его сияли, а рот широко улыбался.

Даниэль обрадовался. Мячо был счастлив. И они радостно побежали на площадку играть с детьми.

И Мячо снова радовался, слыша смех детей, по которым он так соскучился. Особенно он радовался тому, что не стал ждать еще дольше. Ведь если бы он задержался там, его забыли бы и потеряли к нему интерес. А он остался бы лежать в коробке, мятый и несчастный.

Мячик Мячо понял, что у каждого в этом мире свои задачи. И выполнять их надо с любовью, с радостью и наилучшим образом.

И в жизни так.

Чем бы ты ни занимался – будь ты врачом, уборщиком, инженером, фармацевтом, кассиром, риелтором, бухгалтером или парикмахером – главное, радовать людей и следовать своему призванию, к которому ты шел всю жизнь. Главное, чтобы это призвание было твоим, и от него тепло становилось на душе. И то, что делаете, – делайте хорошо. И неважно, что вы сказали, когда в детстве вас спрашивали, кем вы хотите стать».

Я сижу, перебираю воспоминания из начальных классов школы «Йешурун», и вспоминаются долгие праздники и каникулы, которых мы всегда так ждали! Мы дни считали до них дни и говорили так: Песах – три недели школы нет, Суккот (Праздник кущей) – десять дней школы нет, и так далее. А учительница Нурит поправляла: «Школа есть. Занятий нет».

Темой уроков перед праздниками в основном были праздники. На Хануку мы узнавали про героизм Маккавеев и про чудо лампады. В Суккот – смотрели, как учительница строит зеленую, светлую сукку. Про чудо появления дерева и досок, с помощью которых она воспитывала нас. На Песах – про то, как разверзлось Красное море и как насылать казни, пока не добьешься своего.

Пока учительница рассказывала о бесконечных чудесах, посещавших наших предков в далеком прошлом, головы учеников уже были заняты другим. Мы уносились мыслями вдаль и мечтали с тоской о пончиках и оладьях, которые мама посыплет сахаром, и о волчках, которые будут крутиться быстрее и дольше, чем у товарищей.

На Пурим мы переоденемся в красочные костюмы, и для наших постоянно навостренных ушей наступит облегчение и избавление, потому что добрый злодей Аман предоставил детям свои уши.

Жаль, что нас больше не таскают за уши. Могли бы бесплатно подтянуть кожу, и мы остались бы молодыми навеки и с радостью отказались бы от услуг пластических хирургов.

Мы катаемся без билета на облачке по небу, смотрим вниз и видим людей – крохотных, как муравьи, которые суетятся, делая покупки и готовясь к празднику, и наша милая учительница замечает, что мы спим наяву, а она разговаривает сама с собой и со стенами.

Молниеносно она вытаскивает розгу и, всыпав каждому, кто находится в радиусе досягаемости, возвращает в класс стадо, блуждающее по далеким полям. И прямо перед каникулами отправляет нас домой с кипой рабочих тетрадей, чтобы напомнить, что праздники когда-нибудь заканчиваются, школа существует и после каникул и вместе с ней ждет нас, готовая к занятиям. А волшебство существует только в Танахе и в сказках о феях.