Прошлой осенью я приехал и рассказал про людей пожилых, которые из года в год занимаются утренней зарядкой в сквере, на речном берегу, возле моего дома. Утром гуляю, вижу их, здороваюсь. В компании физкультурников объявилась наша старая учительница. Сто лет ее не видал. Трудно ходит. Но тоже машет руками. Молодец!

Я на хутор приехал, приятелю рассказал о пожилых физкультурниках. И он всякое утро, управляясь по хозяйству, сообщал весело на весь двор:

– Выпускаем кур! Набираем зерна, насыпаем в кормушки! Зобайте! Воды набираем и наливаем! Это считается сгиб-разгиб, поворот налево-направо. Для поясницы полезно.

Стая пестрых кур высыпает на выгульный баз, петух, тяжело хлопая крыльями, взлетает на плетень, кукарекает.

– Выпускаем уток... Насыпаем зерна... Принесем скотине воды! Нажрались, на питье потянуло. А ну, Марта, шевелись! Беляна, пошла... Гришка, чего потягаешься? Геть рысью! Прогоним их в стадо. Это считается пробежка.

Две коровы, бык Гришка, две телки, не торопясь, шагают к выгону, чтобы отправиться вместе с другими на долгий дневной попас.

– Катяши убирать!
– вернувшись с выгона, сообщал мой приятель.
– Корыто транспорт, лопата - инструмент. Ноги на ширине плеч, накладываем и везем. Иначе за неделю в навозе потонем. У курочек тоже надо прибраться... Теперь кобеля накормить. Вот и все дела. Утренняя зарядка закончена! Можно завтракать. И - гуляй, Вася!

Разговор про "физкультуру" был прошлой осенью. Приятелю моему он помнится и ныне, добавляя аргументы в вечном споре с женой.

– Для здоровья... В городе от врачей не вылезают. В поликлинике народу не пропихнешься, один на одном. А мы?

– А мы бы и рады к врачу, да где его взять.

– Для какого интересу?

– Для простого. У меня ноги болят. С утра до ночи топ да топ. Вареники со сметанкой...
– передразнивает она мужа.
– Любишь, коток?

– Люблю, грешный...
– нутром ворчит мой приятель.
– В каймаке слаже.

– А каймак с возу не падает. Коров надо два раза доить всякий день, да процедить молоко, да перепустить, перетопить, откинуть, заквасить, то в тепло, то на холод. Не захочешь и вареничков. А у тебя все легочко и скоро...

Спор этот - нескончаемый. Хуторское подворье - не скамейка возле городского подъезда. И потому: "Гуляй, Вася!" - это для красного словца. Хватает забот.

С недавних пор в летней кухне, на стенке, мой товарищ вывешивает листок бумаги: "Чтобы не забыть... Склероз..." Там - список дел, не терпящих отлагательства. Каждое утро хозяин трудится над листком, морща лоб. Что-то вычеркивает, исполненное, что-то дописывает. Ныне там значится: 1. Согнать самогон. 2. Отремонтировать "запаску". 3. Нарезать сибирьковых веников для двора и березовых для бани. 4. Продолжить строительство лодки. 5. Делать завалину у курника. 6. Копать яму под туалет. 7. Подготовить рубильник на столб. 8. Подготовить гумно...

Всего в списке на сегодняшний день значатся двадцать три пункта. И все важные.

Без "запаски" на машине далеко не уедешь. Риск. И лодка нужна деревянная, с "алюминьки" неловко ставить сети, и парусит она при ветре. Веники - самая пора нарезать, Троица позади. И самогон... Брага поспела. Мой товарищ - не пьяница. Просто на хуторах водку давно отставили. Она - дорогая. Пользуются самогоном. Покупают. Но лучше, конечно, свой. Поставил бражку, отыграла. Перегоняй. Без бутылки в запасе никак нельзя. Тот же - Чоков. Дрова привезти, сено, солому. Денег не возьмет. Свои люди. А на стол выставить - это закон. Так что без самогона не обойтись. Надо гнать. И кирпичная завалинка нужна. И электрический рубильник - на столб, чтобы подключать пилу-циркулярку. А прошлогоднее сено давно пора в сторону сдвинуть, готовя место под нынешнее. Уже косят... Словом, все пункты надо выполнять и новые туда просятся всякий день. А еще, кажеденное: скотина, птица, огород, картофельник, плодовый сад хуторская жизнь, в которой день начинается на белой заре, а завтрак обычно поздний, когда утренние дела переделаны. Солнце уже высоко. Но в тени раскидистого клена еще держится холодок. На столе шкварчит сковородка с яишенкой, рассыпчатый творог желтеет, банка с молоком квашеным запотела, в густую сметану ложку не воткнешь.

– А может, вчерашнюю рыбу?..
– предлагает Валентина.
– И каша есть, молочная. Сливки принесть к чаю?

– Принесть, - коротко отвечает супруг ее.

Время завтрака. На хуторе - тихо.

– Кресна! Кресненька!
– Не вошла, а влетела во двор голенастая невеликая девчонка.
– Баба Ксеня вашу Пальму хотит удавить! Говорит, зови Федю-Суслика, нехай он ее удавит!

– Чем она провинилась, Пальма?
– недоуменно спросила Валентина.

– Говорит, кутька оставим. Он будет гавкать. А Пальма - старая...захлебываясь, со слезами рассказывала девочка.
– Ее удавить. Федю позвать...

Валентина вздохнула.

– Сами все - трухли старые. Кто бы нас передушил. То насилочку выпросила: дай Пальму, дай... С ней не буду бояться... Надежа. А теперь - на сук. Не реви, веди сюда Пальму, - постановила она.

Обрадованная девочка умчалась вихрем.

Тимофей, до того лишь рассеянно слушавший девчонку и жену, возразил резонно:

– А нам на кой другая собака? Волчок-то есть.
– Услышав имя свое, Волчок молодой поджарый пес - взвизгнул и загремел цепью.
– Ксеня-премудрая: то надо ей Пальму, то не надо. А ты - простодырая. Ксеня бы Пальму не забирала, мы бы Волчка не заводили. А теперь собачатник разведем.

– Волчка - на скотий баз, - рассудила Валентина.
– Там ворота. Кто чужой сунется, Волчок не пропустит.

Тимофей недолго подумал. Он не любил с ходу сдаваться. Но правда была в словах жены. Пришлось одобрить:

– Вообще-то верно. Там - темный угол: сено, солома. А всякая скотина и птица там. У Алика-чечена собака - у скотины. И правильно. А Волчок, он сторожкий. Никого не пропустит. Да, Волчок, - обратился он к собаке.
– Новое тебе назначение. Считай, повышение по службе. Во дворе мы сами себя укараулим. Старуня подможет. А там - основное: куры, утки, поросята, скотина. Будешь стеречь. Понял? Ответственность.