– Я не могу обещать, не зная, о чём идёт речь.

– Скажу только, что это очень личное для меня. Решай.

И Джессика решила.

Чёрный гравилёт Богарта ждал её у входа в порт в субботу в одиннадцать утра, однако, садясь в него, Джессика всё ещё плохо представляла, что ей предстоит.

Богарт был мрачен и молчалив, вопреки обыкновению не пытался делать комплиментов и вообще на Джессику не смотрел.

Почти полтора часа они провели в полной тишине – звуки с улицы не проникали сквозь плотное стекло. Чувствуя настроение спутника, Джессика инстинктивно прижалась к его руке и положила голову на плечо. Ей хотелось спросить, что происходит, но выражение лица Богарта отчётливо давало понять, что лучше молчать.

Только когда гравилёт затормозил у витых чугунных ворот, Джессика начала понимать. По другую сторону искусной ограды невысокие бордюры разделяли землю на квадраты, и почти на каждом стоял памятник. Некоторые из них изображали привычных глазу постороннего ангелов, но многие – загадочных существ с кожистыми драконьими крыльями за спиной.

– Ты всё ещё можешь подождать в машине, – предложил Богарт, но Джессика покачала головой и выбралась из гравилёта следом за ним.

Охрана двигалась за Богартом по пятам – стражей молчаливой и неживой. Когда он вошёл на кладбище и между рядами могил отыскал одну, они остановились, охрана осталась стоять в паре метров, так чтобы не отвлекать.

Джессика же вместе с Куртом подошла вплотную и прочитала на памятнике: «Рутгер Богарт». Годы жизни ни о чём ей не говорили, потому как на Кармалоте действовал собственный календарь. И всё же Джессика спросила вслух:

– Это… твой отец?

Курт кивнул. Он молчал какое-то время, разглядывая массивную скульптуру, выточенную из чёрного мрамора, изображавшую настоящего дракона. Изогнув шею, тот нависал над небольшим холмиком земли, готовый изрыгнуть пламя из раскрытой пасти.

– Я его почти не знал, – сказал Курт после нескольких минут тишины. – Он нашёл меня, когда мне уже исполнилось двадцать два. И тогда за одно утро я узнал, что я дракон, что я сирота и что теперь в моём распоряжении два миллиона декеров.

Джессика молчала. Образ богатого наследника – даже получившего свои деньги так – по-прежнему не ассоциировался у неё с Богартом.

– Мы говорили всего один раз, – продолжил Курт, а потом мгновенно замолк.

– Почему он оставил тебя? – спросила Джессика тихо. Она сама так и не узнала своего отца. А матери никогда не была нужна. И того милосердия, которое испытывал Богарт к человеку, предавшему его, не разделяла.

Курт пожал плечами.

– Не всё ли равно? – спросил он. Развернулся и побрёл прочь, вынуждая Джессику следовать за собой. – Идём. Посидим с чашкой кофе. Если ты захочешь спросить что-нибудь ещё – я тебе расскажу.

Покинув территорию кладбища, они зашли в небольшое кафе, из окон которого виднелась череда каменных стражей. Место это явно мало соответствовало Богарту по статусу – всё здесь было слишком скромно, слишком просто и в то же время слишком благочестиво для него.

Богарт заказал две чашки кофе, и ещё какое-то время за столиком царила тишина.

– Двадцать два, – сказала Джессика наконец. – Ты был уже совсем взрослым.

Курт кивнул.

– И у тебя… – Джессика замешкалась, – видимо, уже была собственная дочь.

– Да. Кристине восемнадцать. Она появилась, когда мне было девятнадцать лет. И первые годы я тоже… был не слишком хорошим отцом. Если говорить откровенно, я вообще о ней не знал. Только когда Рутгер… отец… отыскал меня… я понял, что это значит. И понял, что не хочу, чтобы моя дочь пережила то же, что и я.

На какое-то время они снова сосредоточились на кофе.

– Не могу поверить, – призналась Джессика наконец, – что ты просто получил деньги в наследство.

– Нет, это не так, – сказал Курт немного суше, чем хотел. – Было бы слишком хорошо и слишком непохоже на жизнь, если бы случилось так, как ты сказала. К тому времени, когда я узнал о существовании Рутгера, у меня был бойцовский клуб, который с переменным успехом приносил доход. И ещё парочка… своеобразных, но прибыльных дел.

– Ты нарушал закон.

Богарт прищурился, вглядываясь в лицо собеседницы.

– А ты – нет?

Джессика повела в воздухе рукой.

– Я была в таком количестве миров, – сказала она уклончиво, – что порой переставала понимать, какой закон нужно соблюдать прямо сейчас. Когда вокруг тебя миллион правил, противоречащих друг другу, они теряют смысл.

– У меня было не так. Я просто видел, что законы не имеют ничего общего с той жизнью, которой мы живём. И не могу сказать, что мне нравилась такая жизнь. Поэтому, когда у меня появились настоящие деньги, я решил потратить их на то, чтобы изменить законы. На первую предвыборную кампанию. Меня уже достаточно хорошо знали в определённых кругах, чтобы нашлось немало людей, желающих меня поддержать. И вот… я здесь.

– Удалось что-нибудь изменить? – ехидно поинтересовалась Джессика.

– Пока что нет. Но, полагаю, было бы ещё хуже, если бы на моём месте находился кто-нибудь другой.

Джессика повертела чашку кофе в руках. Она многое хотела сказать. В основном относительно того, что думает о политиках и их способности повлиять на реальность, в которой живут простые люди наподобие неё, но не успела.

У Богарта зазвонил телефон. Тот не стал включать голосовую и визуальную связь, а поднёс трубку к уху и сказал: