Шрифт:
Я натянул брюки, потом, морщась, взялся за рубашку. Когда, мать его, этот день уже кончится?
— У меня там вещи.
— Я решу этот вопрос. Но показывать, что у нас два разных номера, нельзя.
Я вышел. Мне не нужно за ней смотреть, я даже был бы «за», вытащи ее Куваев за волосы из номера и перекинь через плечо. Как же все это было непривычно — драмы, эмоции, чувства... Нахрена оно мне? Сидел бы в Европе, оттуда отослал кино с его дочерью в главной роли, и плевать, как он поведет себя. Я знал — ему будет хреново. Но мне не был нужен билет в первом ряду. А теперь я имел сомнительное удовольствие лично участвовать в драме.
Ругнулся с чувством и зашагал по пружинившему коврику к лифтам.
=10
Не знаю, когда он пришел. Я приняла ванную и вроде только донесла голову до подушки, а когда подскочила, за окном уже разливалась грязно-голубая утренняя пастель. Слава спал на диване в гостиной — добыл где-то комплект постельного и выглядел так, будто спит тут не вынужденно, а вполне себе комфортно — руки за головой, голова запрокинута… только одеяло на полу. Пришлось отвлекаться на гадости в духе детдома, потому что взгляд залипал на его теле. Хорошо, хоть спал он в трусах.
— Что ты так пялишься? — хриплый голос прозвучал так неожиданно, что я вытянулась по струнке, как перед дежурным в детстве. Чертовы рефлексы не вытравить. — Не знаешь, что со спящим мужиком по утрам делать?
— Я как раз выбираю между кремом для депиляции и тазиком холодной воды…
— Бездарность… Аспирина принести и минералки.
— Вот еще!
Я уже собиралась пройти мимо, когда он хрипло застонал:
— Кристина, будь человеком…
Внутри все вспыхнуло от гнева:
— Это ты меня просишь?! Ты, которому плевать на чужую жизнь?!
— Рот закрой! — рявкнул он со злостью, рывком усаживаясь на диване. — Я тебя не держу — вали на все четыре. Да что там… — он поднялся, в два шага оказался рядом и схватил за руку, — пошла отсюда!
— Пусти! — взвизгнула я.
— Сейчас, — потащил меня к двери, — выпущу!
— Слава, прекрати!
— Для тебя я никакой не Слава, спектакль кончился! Мстислав Сергеевич!
— Хорошо-хорошо! — растопырилась я перед входом, не давая ему дотянуться до ручки. — Мстислав Сергеевич, прекратите!
Он вдруг обхватил меня за шею и потянул к себе так, что я встала на носочки. Но расслышала его не сразу:
— Еще раз откроешь рот с какой-нибудь проповедью… — рычал в ухо.
А я чувствовала, как все внутри снова холодеет. И это было плохо.
— Не открою… — прохрипела я и задергалась. — Отпусти! — Но он будто не слышал, наслаждаясь тем, как по моему телу волнами прошла сначала волна озноба, а потом крупной дрожи: — Пожалуйста… пусти…
Он рывком развернул меня к себе и обхватил лицо ладонями:
— Кристина…
У меня двоилось перед глазами. Голос мужчины доносился откуда-то издалека, тело будто растворялось в воздухе, и привычно казалось, что я умираю:
— Слава… — ноги подкосились. Я скользнула мокрыми ладонями по его плечам, не в силах удержаться.
Но вместо того чтобы последовать моей просьбе, он подхватил меня на руки и куда-то потащил, а вскоре на голову обрушился целый шквал режущих кожу ледяных гвоздей, и я заорала.
— Кристина!
Лицо обожгла пощечина, потом еще одна. Ледяные гвозди сменились теплыми каплями, и я моргнула, хватая ртом воздух. Мы стояли с Багратовым в душе, он все еще держал меня в руках, задрав лицо за волосы к душевой лейке, и я хватала ртом воздух, чтобы не захлебнуться. Джинсы и футболка быстро набухли и неприятно облепили тело. То ли это отвлекло, то ли один страх вытеснил другой, но сознание действительно прояснилось.
— Пусти меня, — дернула головой. — Я в норме.
— Что за припадки? — зарычал он мне в лицо, ударяя по кнопке крана. — У тебя эпилепсия, что ли?!
— У меня нервное перенапряжение, которое организовал ты! — крикнула в ответ.
— Блять! — он толкнул меня к стенке кабины, а сам вышел, схватив на ходу полотенце.
Ну все. Сейчас позвонит отцу и прикажет забирать ему свою припадочную дочь. Я с трудом выпрямилась и принялась сдирать с себя мокрые вещи. Хорошо, в чемодане было что надеть. Мысли лихорадочно метались, но лимит истерик на сегодня я уже превысила. Если господин, мать его, Багратов еще не разорвал наш договор, надо быть паинькой.
С ума сойти — собираюсь уговорить его угробить мою жизнь!
Когда вышла из душа в халате, готовилась к худшему — пустому номеру и открытой настежь двери. Но истеричкой Багратов не был. В гостиной был накрыт завтрак, витал умиротворяющий запах кофе и выпечки. Мстислав сидел на диване в одних джинсах с ноутбуком на коленях и чашкой в руке. Значит, уходить не собирался. На меня даже не обратил внимания, как показалось. Поэтому суровое «Пришла в себя?» стало неожиданностью.
— Да, спасибо, ты не оставил мне шанса, — сорвалось с языка быстрее, чем успела подумать.