Шрифт:
– Ну так что, – спросила Милославская, – ничего не слыхал?
Три Семерки даже не смог сразу ей ответить, переваривая полученную информацию. Только после нетерпеливого восклицания подруги, он протянул:
– Нет, Яночка, насчет этого я в полном неведении… Я вернулся вчера очень поздно и, чтобы выспаться дали, отключил телефон. Это Рита уже с утра… Нет, я в шоке! Что теперь будет?! Взрыв, потом такое убийство!…
– Да, плохи дела… Ну, а раз ты вчера так поздно вернулся с работы, значит, откопал насчет взрыва что-нибудь интересненькое?
– Какой откопал! Так, бюрократические проволочки…
– Понятно, – разочарованно вздохнув, произнесла Милославская.
– Так, – вслух стал рассуждать Семен Семеныч, – я сейчас звякну в отдел, потом тебе перезвоню. Идет? Может, еще выясним что-нибудь.
– По рукам, – ответила Яна и повесила трубку.
Закурив, она стала ожидать звонка от приятеля, надеясь, конечно на лучшее. Минут через десять он позвонил, однако порадовать подругу ему было абсолютно нечем: весь отдел стоял на ушах, и все были в полном недоумении. Причем по поводу трупа никто не мог сказать ничего вразумительного, а в ответ на вопрос о том, не случилось ли минувшим вечером каких-либо криминальных разборок, в которых мог участвовать нынешний покойник, все делали изумленное лицо.
– Ладно, Яна, – завершил разговор Семен Семеныч, – я должен срочно лететь в отдел, так что до встречи. Эх, не сносить нам всем головы…
– Все будет нормально, – попыталась успокоить друга Милославская. – Давай.
Она положила трубку и невесело посмотрела на часы. Задумавшись, тихо побрела на кухню, принялась варить кофе – пустой желудок напоминал о себе нетерпеливым урчанием.
Участь Семена Семеныча была более счастливой – его уже ожидал готовый завтрак. Так было всегда: Маргарита Ивановна всегда вставала рано, всегда свой день начинала с заботы о муже и сыне. Вот и сегодня, поднявшись, когда еще и шести не было, она замесила тесто для оладьев, привела форменную одежду супруга в порядок, намыла и начистила его ботинки, сбегала в магазин, и к пробуждению Семена Семеныча все уж у нее было готово: на голубенькой тарелочке дымились оладьи, политые свежей сметанкой, свежезаваренный чай манил своим горьковатым ароматом.
Руденко, привычный к этому, хмуро вошел на кухню, хмуро опустошил тарелку и бокал, молча умылся и оделся и, на ходу чмокнув прильнувшую к нему жену, торопливо побежал по ступенькам, торопясь на работу.
С женой ему повезло невероятно. Во-первых, она была женщиной очень мягкой и добросердечной. Во-вторых, мудрой: умела вовремя сказать нужное слово, вовремя проявить заботу. Никогда не лезла с нравоученьями, когда видела, что он и без того не в духе, и – что особенно ценил сам Три Семерки и все его приятели – никогда не устраивала скандала, если Семен Семеныч возвращался домой навеселе. Всем вообще казалось, что кричать она не умела и не пробовала, как впрочем, и вести тихую войну тоже. Поэтому в семье Руденко всегда все было тихо и мирно.
Кроме того, Маргарита Ивановна не ревновала. Хотя, возможно, она просто умела скрывать свои чувства. Однако, Семен Семеныч не разу не слышал от нее упрека на эту тему. А что касается Милославской – женщина в ней просто души не чаяла. Встречала дружелюбно, провожала тоже, иногда правда журила, за то что они «с Семой» слишком много работают.
Ко всему прочему, Маргарите Ивановне были подвластны все секреты кулинарного искусства. Она отлично пекла торты, пироги, к каждому празднику подавала какой-то новый салат, фрукты-овощи консервировала на зиму в неимоверных количествах и разнообразии и с удовольствием делилась своими рецептами с другими.
Бремя воспитания наследника, главным образом, несла на себе тоже Маргарита Ивановна. Она одна ходила на родительские собрания, расписывалась в дневнике, следила за подготовкой уроков и даже лекции о том, каким должен быть мужчина, сыну читала тоже она.
Руденко проявлял себя в качестве воспитателя лишь в крайних случаях: высоко взмахивая ремнем, он наставлял сорванца на путь истинный. Тот умолял о прощении, но не более чем через неделю совершал новое «преступление». Маргарита Ивановна, которая многие проделки сына от Семена Семеныча просто утаивала, в такие минуты пыталась остановить разбушевавшегося мужа, а потом тайком утешала провинившегося, прижав его к своей груди и тихо рыдая вместе с ним.
ГЛАВА 5
Слегка склонив серебряную джезву, Милославская налила себе кофе. Он был еще слишком горяч, и она обожглась, прихлебнув немного. Поставив чашку на блюдце остывать, Яна задумалась. Она еще раз от самого начала прокрутила в голове всю информацию от взрыва до вести об убийстве.
Многое в случившимся ее удивляло, но больше всего сам способ убийства. Насколько Яна помнила, такого в той среде, в которой общался Воробей, не бывало.
Как это ни кощунственно, все давно привыкли к заказным убийствам, к словам «киллер» и «контрольный» выстрел и даже к стандартному механизму совершения таких преступлений, описать который мог любой дилетант в юриспруденции.
Однако, судя по всему, в этом деле киллер попался какой-то изощренный. Милославская вообще смутно себе представляла, что им руководило, когда он, рискуя быть кем-то замеченным, так долго и методично расправлялся с несчастным Воробьем.
Запутавшись окончательно, Яна решила в итоге, что, вероятно, Алексей настолько насолил своим недоброжелателям, что избавиться от него «обычным» способом они посчитали недостаточным и даже оскорбительным для своей персоны. Другого объяснения Милославская пока не находила.