Он всё ещё держит мою руку, вытянувшись в столь знакомой аристократической осанке, и всё ещё улыбается искренней улыбкой гостеприимного хозяина. Вот именно, хозяина! Чтобы он там до этого не говорил, и чтобы я там себе об этом не фантазировала. Момент истины. Несколько минут или шагов до края обрыва?..

– Да что вы, не стоит!

– Я настаиваю, Алисия! Вы окажете мне истинное удовольствие поухаживать за вами. Не отказывайте мне в столь приятной привилегии, не раньте сердце несчастного старика!..

– Вы умеете настоять на своём, господин Мэндэлл!

– Дэниэл, Алисия, для вас я всегда и при любых обстоятельствах всегда только Дэниэл!

Хоть убей, или привяжи к дереву с динамитной шашкой в зубах… в жизни не смогу назвать тебя именем твоего сына, даже через столько лет!

Надеюсь, всё это чистилище не является увеселительной прогулкой до врат ада? Это только мои взвинченные нервы с обострившимся желанием не лезть головой в это болото! Неужели я когда-то клялась самой себе, что никто и ничто не сможет связать меня с именем Мэндэллов? Что же тогда случилось? Почему я здесь? Почему убеждаю себя, что это мой коронный выход в большой мир рекламы и всеобщего признания? Что я именно там, где и должна быть!

Небольшая передышка с глотком чистого воздуха?

Эллис, лови момент! Папа Мэндэлл собственноручно помогает тебе снять пальто! Это дорого стоит. Чем он тебе угрожал 10 лет назад, когда говорил, если увидит тебя когда-нибудь ещё? Что ты уедешь не в такси, а на заднем сиденье полицейской машины, возможно даже в наручниках?

Разворачиваясь к нему спиной, натыкаюсь на обомлевшее личико Робин Поланник. Сознание на время вырывается на волю из последней паутины чужого гипноза. Меньше минуты на то, чтобы осознать весь масштаб происходящего, определиться не только в пространстве, но и в окружении абсолютно чужого места.

Я действительно растерялась и частично не соображала, не могла видеть всей целостности общей картины-панорамы.

Эвелин Гувер куда-то исчезла, вернее незаметно испарилась, но не её отсутствие задействовало дремавшую до этого часть мозга с притупившимся эмоциональным радаром. Оно опять проникало в поры моей кожи, заполняя вены и пропитывая кровь давно забытым привкусом сильнейшего токсина. То, что могло отнять силы и вырвать меня из реальности за считанные нано мгновения.

Мой реальный и вполне обоснованный страх… сосредоточенный во взгляде определённых глаз в ментальном потоке тончайших невидимых сетей из чужих мыслей и желаний… Это ты дышишь мне сейчас в затылок дыханием своего отца?! Это твои руки сейчас стягивают по моим предплечьям рукава и само пальто? И именно ты слушаешь, как бьётся в эти самые секунды парализующего безумия моё сердце… ТЫ чувствуешь эту микровспышку моего неконтролируемого ужаса?

Ты схватишь меня, если я дёрнусь в неосознанном порыве сбежать-убежать?

–…Хочу вам сознаться в своей самой страшной тайне, Алисия!

Всё тот же голос Мэндэлла-старшего. И я каким-то чудом не застонала от резкого облегчения.

Взгляд скользить по второй половине зала, за фигурой Робин, словно пытается успеть отыскать присутствие виновника моих взбесившихся ощущений. Да, там и вправду до хрена места между толстыми колоннами и стеллажами-перегородками, с креслами, диванами и огромным столом совещаний, за которыми запросто может спрятаться целый отряд спецназа.

Мозг самостоятельно обрабатывает полученную информацию, выдавая чёткий и предельно ясный анализ происходящим событиям. Нас здесь шесть человек, и Эвелин Гувер скорей всего куда-то вышла. Три на три, без лишних свидетелей-представителей от СМИ. Банальная деловая встреча, разве что с присутствием самого основателя «Глобал-Вижн» за моей спиной. И он только что отдал в руки моей на всё готовой помощнице моё демисезонное пальто, собираясь по ходу сознаться Алисии Людвидж в какой-то самой страшной тайне. Дэвид Фрост в этот самый момент совершает один из древнейших ритуалов своей профессии – пожимает в знак приветствия руки своим коллегам из конкурирующей фирмы.

Да, да, Эллис, это только бизнес – ничего личного. Тебя всего лишь перепродают и перекупают. И ты пошла на это добровольно, кто бы что сейчас по этому поводу не говорил и не сознавался в чём-то ещё. Ты здесь находишься по собственному желанию!

– Я заболел идеей о вас ещё шесть лет назад в Париже, когда впервые посетил выставку-аукцион с вашими работами. Именно тогда я понял, что не смогу успокоиться, пока «Глобал-Вижн» не заполучит вас.

Заставляю себя развернуться лицом к лицу человека, который этим самым голосом 10 лет назад не скупился на самые красноречивые угрозы в мой адрес. Держу милую улыбку с мягким взглядом Алисии Людвидж под аккомпанемент забойного канкана от сердечного клапана Эллис Льюис.

Каким бы искусным актёром по жизни не являлся Дэниэл Мэндэлл-старший, но он искренне верил в то, что сейчас говорил, а значит… он действительно не помнил ни о какой Эллис Льюис!

Хочешь сказать, у меня есть все шансы или надежды касательно на наличие такой же дрянной памяти и у Мэндэлла-младшего? Как никак, они ведь от одной яблони.

–…Но я никогда не думал, что переговоры о вашем переходе затянуться на такой убийственно долгий срок. Вы всё-таки сумели потрепать нервы старику и самому фанатичному поклоннику вашего таланта. Всё, что мне оставалось делать все эти годы, кусать собственные локти и собирать по крупицам ваши исключительные шедевры… Видите тех двух прелестниц?