Тут парень встрепенулся. Ему показалось, что за ним следят. Он повернул голову направо от процессии, и его прошиб холодный пот – этого человека он узнал сразу. Следователь Бентон! Как можно было быть таким глупцом?

Доля секунды, которую он выиграл благодаря молниеносной реакции, решила все – он побежал, неслышно ступая на кладбищенскую землю в тени вязов, петляя между могилами, чтобы срезать. Бентон же пустился параллельно могильному ряду. Это и спасло парня. Он добежал до ограды кладбища быстрее, но, вместо того чтобы бросится к спасительному выходу, обежал кирпичный магазин для продажи памятников, который обычно стоит вплотную к выходу. В узком промежутке между стеной магазина и кладбищенской оградой находился чуть углубленный овраг, поросший сорняками и чертополохом. Там он и укрылся.

Он слышал, как следователь, тяжело дыша, пробежал ворота. Парень слегка поморщился – ребра отозвались канонадой боли, и лежать в мокрой траве не было пределом мечтаний. Но, по крайней мере, он уцелел, и ветер завывал здесь не так сильно. Молодой человек выжидал. Перспектива проваляться в мокром овраге еще минут пятнадцать казалась не такой страшной, как попасться на глаза старине Бентону. Хотя в одном молодой человек был уверен – Бентон разглядел его лицо. Когда он по неосторожности повернулся, считая ворон, Бентон посмотрел ему прямо в глаза. Значит, он знает, что парень покинул клинику… Ну, и разумеется следователь не был бы следователем, чтобы не сложить два плюс два. Теперь он главный подозреваемый в деле об убийстве.

Но это не правда. Он не убивал Меланью. У него появилась мысль.

Понимая, что обычно в таких похоронных процессиях людей не станут пересчитывать, он смекнул, что может затесаться в толпу с другими соболезнующими. Обычно на поминки едут в автобусах, но он не был уверен, что в случае с роскошными похоронами так и будет, но должна же быть тут прослойка нищенствующих студентов, у которых нет своего личного автотранспорта. Это был единственный способ поговорить с отцом Меланьи. Он не узнал его в первый раз, но у парня тогда было совсем разбитое лицо, все в порезах, а сейчас отек немного спал, может это позволит отцу быть вернее в своих выводах. Да, это было рискованно, но парню нужно было быть уверенным в том, что он не совершал убийства. Куда еще он мог податься? Либо в тюрьму, либо в больницу. Денег, что он вчера заработал, хватило на ночь в хостеле, где никто не интересовался его документами, на новую симку и на скромный ужин, но этого едва бы хватило на еще одну ночь, а уже начинало смеркаться. К тому же он уже чувствовал голод, а на поминках часто много еды.

Руководствуясь скорее физиологическими, нежели моральными стимулами, он дождался шевствования колонны через главный выход и примкнул к ним почти в самом конце, попутно отряхивая с себя траву и кали росы. Это было легко. Сложнее оказалось, когда при выходе с кладбища процессия разбилась на нестройные группки людей – кто-то садился по автомобилям, кто-то закурил, студенты тоже оказались разбиты по компаниям. Парень со страхом озирался по сторонам – не стояла ли где машина следователя? Сейчас парень был весь как на ладони, и вырвать его взглядом из толпы оживленно говорящих студентов не представляло никаких трудностей для Бентона. Но машины следователя нигде не было видно. Парень, было, на секунду расслабился, но потом до него дошло, что и для Виктора Андреевича он был бы как бревно в глазу. Однако тот был слишком занят общением с как-то степенной дамой, которая в знак скорби постоянно всхлипывала, а Виктор Андреевич видимо пытался ее угомонить. Парень на секунду задумался, была ли она матерью Меланьи, но затем отмел эту мысль – она показалась ему слишком молодой. Виктор Андреевич сделал знак рукой, призывая всех обратить на него внимание.

– Дорогие, сейчас начнется церемония прощания в холле второго этажа ресторана “Преамбула”. Очень хотелось бы Вас всех видеть там, – он громко откашлялся. Затем, видимо хотел что-то еще сказать, но передумал.

Народ начал разбредаться.

– Ребят, а Вы как доедете до ресторана? – несмело спросил парень у кучки студентов, с которой ошивался последние пятнадцать минут.

Девушка смерила его подозрительным взглядом.

– На Убере, как же еще, – стоящие рядом фыркнули.

– Э-э, окей, – парень порылся в памяти – Убером называли что-то вроде такси. Подсознание услужливо хранило подобную информацию, начисто затерев его имя и домашний адрес. – А Вы не могли бы взять меня с собой?

– А ты кто? Похож на парня ее, этого как там… – прогундел парень с квадратной челюстью в желтом капюшоне.

– Шорина? Да ты что совсем рехнулся? – Девушка, просветившая его по поводу Убера, покрутила пальцем у виска. – Тот сюда носа не кажет, полиция его и подозревает. Посмотри на лицо этого несчастного… Кто ж тебя так отделал, дорогуша?

Компания с интересом разглядывала его. Действительно, заявиться на похороны Меланьи, погибнувшей при столь странных обстоятельствах, да еще и в таком подозрительном виде – казалось вершиной глупости. Но парень был убежден, что ему ничего не угрожает – интуиция не могла его подвести.

– Я на самом деле не знал ее, – он попытался выкрутиться. – Просто она один раз помогла мне с конспектами и я…

– А-а-а, – разочарованно протянул “капюшон”. – Очередной страдалец, жертва чар Мелани.

– Заткнись, – пихнула его в бок другая девушка. В отличие от других ребят, она смотрела на парня настороженно и даже со страхом. – У нас нет мест в машине, закажи сам.

– Н-да, а вы не могли бы подсказать, как это делается? – в отчаянии крикнул парень удалявшейся группе студентов. – Пожалуйста…

– О Боже, горемыка, – он не заметил, как сзади подошла еще одна девушка. Только сейчас до него дошло, что она не стояла вместе со всеми, а держалась особняком, что на кладбище, что здесь. Она слегка тронула его за рукав. – Если хочешь, можешь поехать со мной. Я все равно одна.

Парень обернулся, попытавшись улыбнуться. Но после легкого испуга в глазах девушки, бросил эти попытки.

– Я совсем неважно выгляжу, да? – тихо спросил он, пока девушка забивала локацию.

Она немного помолчала, затем резко вскинула на него взгляд. Глаза голубые, но при этом не светлые, а слегка мутноватого оттенка. Он только подумал, что, наверное, такие глаза должны были быть у Меланьи, чтобы сделать ее абсолютно бесподобной.