Она побледнела и покачнулась на стуле.

— О боже. Что ты сделал с ним?

Его взгляд словно прожигал её насквозь.

— Он жив.

Судорожно вздохнув, она прижала пальцы к губам, её внутренности скрутило в узел. Боже, она надеялась, что со Скоттом всё в порядке. Соломан взял её за руку, отведя пальчики от губ. Положил их на стол, скользнул подушечками пальцев по её хрупким косточкам и венкам, виднеющимся под кожей, изумляясь, насколько нежной оказалась её рука, даже несмотря на работу механика. Райли попыталась вырваться, но Соломан лишь крепче сжал её запястье.

— Больше не играй со мной в эти игры, Райли, — произнес он жестким тоном. — Следующему парню так не повезет.

Она кивнула, соглашаясь. Райли не станет рисковать кем-то ещё, пока Соломан не отстанет. В одном он прав: это слишком опасно. Она уставилась на руку, которой он удерживал её. Чернила на его запястье привлекали взгляд. Сложная, но брутальная татуировка. Своими руками он мог причинить столько вреда. Одна мысль о том, что он ласкает её этими руками после того, как ими же сделал бог знает что с её парнем, пугала Райли на примитивном инстинктивном уровне.

К столу подали две тарелки бурито с рисом, жареными бобами, картошкой и сальсой. Она воспользовалась едой как предлогом, вырвала свою руку из его хватки и спрятала в безопасности на своих коленях. Райли и Скотт не заказывали никакой еды, так что Соломан, должно быть, сделал это сам. Райли скрестила руки на груди и вопросительно приподняла бровь.

— Неужели ты всерьез думаешь, что я буду ужинать с тобой? — недоверчиво спросила она.

Соломан потянулся за салфеткой, слегка улыбнувшись. Прежде чем она поняла, он разложил салфетку сначала на её коленях, а затем на своих.

— Да, — с легкостью согласился он, беря в руки вилку и нож.

— К черту всё это, — рявкнула она, бросая салфетку на стол, и отодвинула от себя тарелку на несколько дюймов. — Ты в силах отпугнуть моего кавалера, но не сможешь насильно накормить меня посреди переполненного ресторана.

Соломан напрягся, окинул её из-под густых бровей весьма выразительным взглядом, давая понять, что входи это в его намерения, то он насильно накормил бы её даже посреди переполненного ресторана. Райли, прикусив

губу, изо всех сил старалась сделать вид, что по-прежнему злится, понимая, что это ей скорее всего не удается.

— Ешь, — приказал он.

Она скрестила ноги и отвернулась, отказываясь брать вилку. И к несчастью, столкнулась взглядом с взглядом Романа, с интересом наблюдавшего за ними с другого конца ресторана. Она подавила детское желание показать язык этому мрачному ублюдку и опустила взгляд.

Соломан тяжело вздохнул и повел плечами под пиджаком. Затем откинулся на спинку стула и уставился на нее. И через мгновение произнес: — Я стараюсь быть милым, Райли. Ты правда не захочешь сыграть с моей жесткой стороной.

— Да неужели? — огрызнулась она, окинув его надменным взглядом. — Тогда, возможно, тебе не стоило угрожать моему парню? Прости, если у меня пропал аппетит, и я не желаю разделять хлеб, так сказать, с мужчиной, который силой заставляет пойти с ним на свидание.

Он с грохотом опустил кулак на стол, заставив её подпрыгнуть, а ближайших посетителей ресторана посмотреть в их сторону. Райли скрестила руки на груди и уставилась на колени, не в силах взглянуть на помрачневшее лицо едва не сорвавшегося от её грубости мужчины. Она чувствовала, как с Соломана спадает напряжение, пока он изо всех сдерживался, чтобы не схватить её. Этот человек не привык к отказам, особенно в том, чего он с такой одержимостью желал.

— Будь осторожнее, малышка, ты же не хочешь разозлить меня, — процедил он.

Нахрен. Назвался груздем, полезай в кузов. Райли подалась к нему через стол, позволяя увидеть каждую унцию испытываемого ею раздражения.

— Вообще-то, хочу. Ты бесишь меня с момента нашей первой встречи, Харт. И мне доставит огромное удовольствие разозлить тебя, — прошипела она ему в лицо.

Её глаза шоколадного цвета вспыхнули жидким огнем, и член Соломана затвердел, словно камень, прямо там, в гребаном ресторане. Ему хотелось потянуться через стол, расстегнуть молнию и вставить член прямо в её нахальный ротик. Никто никогда не смел говорить с ним так, как Райли Банкрофт. Одна подобная мысль означала мучительную смерть.

И все же он хотел большего. Хотел, чтобы она продолжала говорить, чтобы у него появился предлог отвезти её домой, раздеть догола, отшлепать, а затем затрахать до потери пульса. Она воплощала в себе всё, что он никогда не думал, что хочет видеть в женщине. Будь он проклят, если не ждал её все свои тридцать девять лет. Его каменный стояк практически разрывал ширинку на брюках. Соломан жаждал наконец трахнуть Райли, но понимал, что нужно проявить ещё немного терпения. Он разрывался от желаний, ублюдок в нем кайфовал и возбуждался от её страха, а мужчина, одержимый желанием удержать, был готов выжидать, поддерживая баланс между страхом и интригой.