— Да… — улыбаясь приятным воспоминаниям, протянула я. — Это папа меня так назвал. Мама поначалу жутко спорила с ним, но в итоге сдалась. В знак компенсации отсутствия сына.

— Вот правильно! — солидарно согласился Сокольский. — Последнее слово должно быть за мужиком.

Мой папа такой! С ним невозможно договориться, если он что-то для себя решил, то пусть все и вся обождут в сторонке. Это качество и во мне! Наверное, поэтому мы с ним всегда на грани лезвия, а мама наш спасательный маяк, наша бухта примирения, понимания и безграничной любви.

— Уверена, он с тобой согласится и руку пожмет! Вы с ним похожи, — вырвалось у меня, а лишь потом пришло осознание, как это двусмысленно прозвучало. — Это, если что, не намек на знакомство!

Сокольский только хмыкнул. Очень так выразительно, что его дыхание пришлось на мой затылок и шею, вызывая чувственное нервное подёргивание. Это когда одновременно щекотно и возбуждающе.

— Так откуда такое необычное имя? — напомнил Малыш тему нашей беседы.

— Это длинная история.

— Так я и не спешу!

Придётся рассказывать! Это гораздо лучше, чем думать о мускулистом теле позади меня.

— Мой дорогой папочка коллекционер различных ликёров, но его самый любимый — из сорта «горькой вишни» (L'Amarena), который широко известен во всей Европе, но особенно любим в Италии. Если верить легенде, то этот напиток привез из заморского похода римский полководец Лукулл. Из «горькой вишни» и сегодня готовят джемы, а также ликеры «Амарель» и «Морелло». Угощение из плодов вишни считалось изысканным лакомством, и в те времена было доступно не каждому, только привилегированному классу людей. А ещё Амарена может и убить! Если в какое-либо изделие попадут семена из её косточек, то человек может реально и жёстко отравиться.

— О, мне кажется, тебе очень подходит это имя. Так сказать, отражает твои составляющие. Аристократка, готовая на всё, даже уготовить смерть.

Я улыбнулась. Малыш сел на своего любимого конька — истязание меня в словесной перепалке. В принципе, я тоже могу поучаствовать!

— Хорошо, с моим коварным именем разобрались! Как насчёт истории о твоём? Кто решил называть тебя Никиткой? Случаем не в честь богатыря Никиты Добрынина? Наверное, ты был славным и упитанным крепышом?

— Как раз нет…маленьким заморышем, как говорила наша нянька. Кто и в честь кого, я не знаю, вообще детство лет до шести не помню.

Я нахмурилась…как-то странно это… и с мамой у него были проблемы.

— Мне и фамилию воспитатели дали. Я только имя знал и в каком месяце родился. Число выбрали то, когда в детский дом привезли.

Детский дом???!!!

— А твои родители? — севшим голосом спросила я, чувствуя, как от предчувствия нехорошего ответа холодеют пальцы на руках.

— Отца не знал, а мать, вроде как, алкоголичка была, жили в глуши какой-то. Так что представители социальной защиты увезли в город.

У него даже голос не поменялся. Словно прогноз погоды вещает.

— А мама? Она теперь где?

— А хрен её знает. Не интересует.

— Но как так? Это ж… — меня перебили.

— Тема закрыта! Я и так сказал больше, чем планировал. Предлагаю на этом завершить наши разговоры.

Ммм… хотела возмутиться, но не стала. Сокольский тоже упрям. В наказание выгонит в свою комнату, а мне хочется тут остаться.

В голове бродили разные мысли, и в свете новой информации мне стал более понятен Малыш в своих жизненных принципах.

Конечно, его детство было не сказкой, но ведь всё зависит только от нас. Выбор всегда есть! Ведь так?

Амарена.

Я уснула. Правильнее будет сказать — вырубилась, зависнув в своих переживаниях. Столько эмоций навалилось, что не сразу смогла их переварить.

И снова этот незнакомый противный звук мобильного, что меня и разбудил.

Приоткрыв глаза, обнаружила себя по-прежнему в кровати Сокольского с его рукой под моей головой.

Неплохо улеглась!

Ник что-то рыкнул нечленораздельное в трубку, а потом, бросив мобильник на прикроватную тумбочку, развернулся ко мне лицом. Его карие глаза так внимательно меня изучали, что даже стало не по себе.

Представляю, как я сейчас выгляжу: волосы в стороны, как у бабы-яги, отекшие глаза, а ещё я и слюну могу на подушку пустить. Вообще, зрелище в любом случае далеко не гламурное.

Вот только чем дольше он смотрел в этой звенящей тишине, тем больше я чувствовала себя неловко. Кажется, даже щёки стали гореть?!

Решила попросить прекратить досмотр моей личности, но сказать ничего не успела.

Снова ожил мобильник. Ник, чертыхнувшись, легонько щёлкнул указательным пальцем кончик моего носа и сел спиной ко мне, свесив ноги с кровати.