Я теряюсь и прячу взгляд. Зачем он так говорит? Намерено смущает меня?

— Ты специально это делаешь? — выползаю из-под него и усаживаюсь, обхватив колени.

— Что именно?

— Смущаешь меня такими словами? Ты постоянно так делаешь.

— Ага, — улыбается. Улыбается! Вот же ж… — Мне безумно нравится, когда ты смущаешься и краснеешь, Пёрышко. Я буду скучать за этим.

— Можно подумать, я вот так возьму и перестану, — хмыкаю, глядя обиженно, разочаровано отмечая по себя, что возбуждение рассеивается.

— После всего того, что я собираюсь с тобой проделать, тебе уже будет незачем смущаться.

Максим берёт меня за руку и тянет к себе, а у меня от его слов внутри всё завязывается узлом. Дыхание спирает, когда Ларинцев усаживает меня к себе на колени, развернув лицом. В танце мы уже неоднократно прижимались друг к другу в откровенных позах, но это были мимолётные моменты, а сейчас я сижу на нём, обхватив бёдрами. Интуитивно хочется немного отодвинуться назад, но Максим не даёт. Он скользит ладонями по моим обнажённым бёдрам и придвигает ещё ближе, прижимая ещё теснее. И снова целует. Его длинные пальцы скользят мне в волосы и обхватывают затылок, а второй рукой он гладит моё лицо, осторожно касаясь скул, бровей, скользит к уху, зарождая где-то в спине странную томящую щекотку. Не такую, от которой хочется расхохотаться и сжаться в комочек, а ту, что накатывает приятными тёплыми волнами.

Максим немного сбавляет темп, позволяя мне целовать его. Не напирает, но и отвлечься не даёт. Он и в танце иногда это проделывает, как-то по особому ведёт, даёт проявить инициативу, но всё равно ведёт в нужном ему диапазоне.

Мне тоже хочется быть активнее, хочется трогать его так же чувственно и приятно, как это делает он. Я не умею, не знаю как, куда деть руки, поэтому кладу их сначала ему на плечи, а потом скольжу ладонями вниз к животу. Под тонкой футболкой ощущаются крепкие рельефные мышцы, и это вызывает у меня реакцию не только в кончиках пальцев, но и где-то глубоко внутри. Мне нравится его касаться, нравится ощущать его прикосновения.

Мои пальцы замирают чуть выше резинки его спортивных штанов, и Ларинцев шумно выдыхает. Мне приятно осознавать, что я тоже влияю на него.

— Малина, — шепчет, разрывая поцелуй и снова глядя в глаза, — я сейчас тебя раздену. Хочу видеть тебя без одежды.

Снова это делает. Нет уж, Ларинцев, в этот раз ты не получишь опущенных глаз.

— Хорошо, — выдыхаю, отвечая прямым взглядом.

— Я не спрашивал разрешения, — шепчет в ухо, целуя кожу вокруг. — Просто поставил тебя в известность.

Он снова ведёт. Как и в классе — даёт почувствовать себя более сильной, позволяет на пару тактов стать доминантным партнёром, а потом в каком-нибудь резком развороте или жёстком шаге снова напоминает, кто ведёт партию.

Я и заметить не успеваю, как тонкие бретели ночной шёлковой майки соскальзывают с плеч. Кожи на груди касается воздух и возбуждённый мужской взгляд. Мои соски твердеют, немного сжимаясь. Странное ощущение — мне хочется одновременно и прикрыться, и чтобы Максим продолжал смотреть.

— У тебя очень красивая грудь, — говорит негромко, мягко обводит большим пальцем вокруг ореолы и цепляет сосок.

Понимаю, что не дышу. Каждый нерв как оголённый провод. В спине такое напряжение, что мышцы свело. Но всё это кажется мелочью, когда по позвоночнику бежит ток, едва Максим наклоняется и прикасается к моей груди губами.

Он ласкает неспешно: гладит пальцами, целует, лижет языком, втягивает в рот соски. Ощущение тепла и влаги его рта на нежной коже заставляют меня дышать глубоко, едва сдерживать стоны.

— Тебе нравится? — спрашивает, вновь возвращаясь губами к шее.

— Да, — отвечаю изменившим голосом. — Но я тоже хочу тебя потрогать.

Потрогать… Так ведь говорят? Это уместно?

Сгребаю ногтями у него на боках футболку и тяну вверх. Я уже видела Ларинцева без футболки, и мне безотчётно хотелось коснуться. Теперь я могу сделать это.

У него красивое, привлекательное тело. Не груда мышц, но рельеф прочерчен. Максима нельзя назвать худым, скорее поджарым. Крепкие мускулы развиты благодаря интенсивным танцевальным тренировкам.

Веду подушечками пальцев от плеч до груди, замечая, как Максим слегка вздрагивает и закусывает губы. Он кладёт мне ладони на спину и прижимает к себе.

— Так приятно чувствовать тебя, — шепчет, запуская пальцы обеих рук мне в волосы и приводя их в беспорядок. — Такая нежная… моя Малина.

Таю от слов и крепких объятий. Контакт с его кожей, так невероятно пахнущей особой смесью свежей мужской туалетной воды и какого-то его особенного запаха, сногсшибательный коктейль под названием «Максим Ларинцев».