Мартиник с трудом поднялась. После суеты рабочего дня тело болело, она чувствовала, как ноют шея и плечи. Работа теперь занимала почти все время.

Приложив руку к плечу, которое болело больше, второй рукой она положила папку с заказами в кассу. Мартиник никогда никому не признается в этом, но на самом деле она изредка немного сердилась на Сару за то, что та умерла столь внезапно. Если бы подруга рассказала, насколько серьезно больна, у них, по крайней мере, было бы больше времени, чтобы примириться с неизбежным, но вместо этого она до последнего скрывала свой диагноз. Никто из окружения не догадывался, как плохо она себя чувствовала.

Лишь потом, получив письмо, Мартиник поняла: Сара изначально знала, что обречена, но со свойственным ей упорством никому ничего не говорила. В письме она объясняла причины. Ей не хотелось, чтобы болезнь омрачала последний период ее жизни. Все должно было идти как обычно. Но в результате никто из друзей не оказался готов к ее уходу.

Мартиник пронзила дрожь при воспоминании о телефонном звонке, раздавшемся ранним утром во время отпуска. Она испытала настолько глубокий шок, что не могла самостоятельно одеться. Полу пришлось натянуть на нее платье, причесать волосы и отвезти в больницу.

Мартиник глубоко ранило то, что Сара не дала ей больше времени на прощание. Было как-то недостойно расставаться в холодной больничной палате, где бледная, с трудом узнаваемая подруга лежала под капельницами и с трубками в носу, хотя и эти последние двое суток, проведенные вместе, значили для Мартиник очень много.

Пытаясь смахнуть нагрянувшие неприятные ощущения, Мартиник глубоко вздохнула. Чтобы после всего случившегося жить как обычно, требовались большие усилия. Поскольку она дольше всех проработала в «Риверсайде», ей выпала забота о Теннисоне и магазине до появления племянницы Сары, Шарлотты, унаследовавшей дом. Другой продавец, Сэм, работала неполный рабочий день, а на оплату дополнительных часов денег не хватало. К тому же аккуратностью она не отличалась, и те немногие разы, когда ей приходилось принимать поставки книг или делать крупные заказы, почти всегда заканчивались небольшой катастрофой.

Как бы ни была Мартиник убита горем и как бы плохо она ни спала, следить за тем, чтобы лавка ежедневно открывала свои двери для посетителей, все равно приходилось ей. Поэтому ровно в десять часов она отпирала массивную стеклянную дверь, вывешивала небольшой флажок снаружи, на фасаде здания, и переворачивала лицом к посетителям вывеску с солнечной надписью, гласившей: «Добро пожаловать».

Мартиник протерла влажной тряпкой прилавок, за которым несколько часов назад сидели Парнелла с Гербертом. Мартиник не могла себе представить, откуда бы черпала моральные силы, если бы не многочисленные друзья Сары, которые жили поблизости и заходили выпить чашечку кофе и обменяться несколькими фразами. Благодаря им каждый день на работе Мартиник ожидало что-то приятное. Кроме того, их присутствие создавало впечатление, что в книжной лавке полно посетителей, и – хотелось надеяться – привлекало больше покупателей. А это – видит бог – было действительно необходимо магазину.

Крепко сжимая в руке тряпку, Мартиник пыталась оттереть круги, оставшиеся от кофейных чашек Парнеллы и Герберта. Еще при жизни Сары книжная лавка не могла похвастаться хорошими объемами продаж, а сейчас вообще казалось, что вся деятельность замерла. Как ни старалась Мартиник – раздавала направо и налево читательские рекомендации, устраивала различные кампании, выставляла в витрине последние книжные новинки, – добиться оживления не удавалось.

Мартиник не знала в деталях финансовые дела магазина и не могла понять истинного положения вещей, но минимальный уровень продаж вряд ли являлся хорошим признаком. Что произойдет, если «Риверсайд» перестанет приносить прибыль? Захочет ли тогда племянница Сары унаследовать ее дело?

От этой мысли Мартиник становилось дурно. С Шарлоттой она не была знакома, но надеялась, что Сара знала, что делает, когда завещала все свое имущество племяннице. Если лавка закроется, Мартиник не только потеряет последнее, что связывает ее с Сарой, но и лишится работы, а у женщины средних лет с литературоведческим образованием перспективы на английском рынке труда, к сожалению, незавидные.

Кот жалобно мяукнул, и Мартиник ласково взглянула на него. Скоро они отправятся домой. Больше всего Теннисону хотелось бы круглые сутки находиться в книжной лавке, но Мартиник боялась оставлять его на ночь одного. И вовсе не из-за риска, что кто-нибудь попытается украсть кота. «Только попробуйте!» – подумала она и покосилась на царапины на левой руке. Просто она подозревала, что оставленный без надзора кот здорово набедокурит в маленькой книжной лавке. У нее дома он уже разорвал в клочья диван и сорвал пару карнизов.

Наклонив голову набок, Мартиник оценивающе посмотрела на вялого кота, который раньше был озорным и полным жизни.

– Мне тоже ее не хватает, – прошептала она.

Теннисон моргнул ей в ответ и опустил голову на деревянные половицы. Мартиник осторожно поставила перед ним переноску и приоткрыла дверь.

– Я только проверю, везде ли выключен свет. Когда я вернусь, было бы здорово увидеть тебя в переноске.

Она заискивающе улыбнулась, хотя прекрасно знала – шансы на то, что Теннисон добровольно заползет в переноску, равны вероятности взять джекпот в Евро-лотерее.

Мартиник еще раз обошла весь магазин, чтобы проверить, все ли в порядке. На самом деле она любила этот момент спокойствия перед самым закрытием. Когда воцарялась тишина, все замирало, и казалось, будто в этих стенах чувствуется присутствие Сары.

Мартиник провела рукой по рядам книг, ощупав пальцами мягкие края книжных переплетов. «Риверсайд» принадлежал Саре больше четверти века, и каждая мелочь здесь напоминала о ней. Старая деревянная лестница с резными перилами ручной работы, которые Сара, охваченная внезапной идеей после просмотра французского фильма, выкрасила в цвет зеленого горошка; потертые бархатные кресла, которым она упорно меняла обивку вместо того, чтобы купить новые; коллекция необычных чашек на кухне, собранная Сарой за много лет – все это говорило о ее характере. Она очень любила эту старинную лавку и рассказывала всем желающим ее замечательную историю.