– За этот груз я не отвечаю, - проговорил лейтенант обрадованно, там полковник есть. Представитель армии..

– Какой армии?

– Извините, не могу знать, - ответил лейтенант и охотно объяснил, где разыскать полковника и как пройти на товарную платформу.

На площадке, около штабелей новеньких ящиков, лежали груды подков. Рядом стоял часовой. Сухой и крепкий, с ветерком морозец заставил его поднять воротник шинели и усердно притопывать ботинками. На Миронова боец не обратил ни малейшего внимания: очевидно, приветствовать снующих взад и вперед по платформе командиров и начальников разных рангов ему просто надоело.

– Черт знает куда выгрузили!
– нарочито громко проговорил Миронов, доставая портсигар.

В данном положении часовой играл решающую роль. На всякий случай Миронов дал ему понять, что имеет к грузам прямое отношение.

– Вы о чем, товарищ майор?
– спросил часовой, не без интереса поглядывая на толстую папиросу, которую Миронов вытащил из портсигара.

– Да вот подковы хотел грузить, а, видно, придется их сначала вытаскивать на конец платформы, - ответил Миронов.

– Зачем вытаскивать, когда вагонов нету, машины могут подъезжать прямо сюда. По шпалам.

– Сюда?
– показывая на блестящие рельсы, спросил майор и чиркнул спичкой.

– Так точно, сюда. Здесь курить нельзя, товарищ начальник.

Часовой, перехватив рукавицами винтовку, показал на плоскую тесовую крышу пакгауза. Огромными буквами там было намалевано: "За курение трибунал!"

– Виноват!
– Миронов смущенно спрятал портсигар в карман.

– Сюда можно прямо на машинах, - добродушно подтвердил часовой, встряхивая застывшими плечами.
– Вы уже оформили?

– Нет еще...
– сухо отозвался Миронов.

– Тогда идите к полковнику. Тут совсем недалеко.

Часовой обстоятельно, с ненужными подробностями, начинавшими раздражать Миронова, объяснил, как и что необходимо сделать для получения подков.

Лавируя среди военных, толпившихся на крыльце небольшого домика, Миронов пробрался в кабинет полковника.

За столом в новеньком, с иголочки, кителе сидел упитанный человек в звании полковника с обрюзгшим, нездоровым лицом и что-то писал.

Когда вошел Миронов, он даже не поднял головы, а только обратным концом ручки почесал приплюснутый нос со шрамом на переносице и продолжал писать.

– Здравствуйте!
– сказал негромко Миронов.

В ответ полковник прошептал что-то невразумительное глухим, надорванным голосом. Через минуту, вскинув на Миронова тусклые, похожие на стертые монеты глаза, спросил:

– У вас наряд? Какая часть?

– Я насчет подков, - осторожно ответил Миронов.

– Берите...

Полковник вялым движением руки снял с зазвеневшего телефона трубку.

– Холостяков слушает! Неизвестно! Путь разрушен. Все будем отправлять на станцию Высокое. Забирайте на машины. Вам, значит, подковы?
– повесив трубку, обратился Холостяков к Миронову.

– Да, мне нужны подковы.

– Сколько?

– Заберу все.

– Очень хорошо. Берите все. Наряд есть? Наконец-то я разгружу площадку.

– У меня, собственно, не наряд, а требование.

Миронов протянул бумажку.

– Пусть требование... Все равно.

Но взглянув на бланк требования, Холостяков быстро написал разрешение и размашисто подписался.

Миронов был крайне удивлен той легкостью, с которой совершилась операция. Он уже торжествовал, воображая, как обрадуется Доватор. Но неожиданно все переменилось. Вручая документы Миронову, Холостяков случайно покосился на подпись генерала и торопливо отдернул руку с бумагами.

– Доватор?
– спросил он.

– Да, генерал Доватор.

Миронов заметил, как лицо Холостякова вдруг стало тупым и холодным. Шрам на переносице покраснел.

– Генерал Доватор, - процедил он сквозь зубы. Швырнув требование на стол, он резко спросил: - В какую армию входит ваше соединение?

Миронов ответил, что кавалерийские дивизии сейчас находятся в резерве фронта.

– Ну и получайте там. Ваш генерал думает, что он мудрец, а здесь дураки сидят, - и Холостяков размашисто перечеркнул свою подпись на требовании.

Миронов недоуменно молчал. Он не знал, что Холостяков был когда-то обижен Доватором. Увидев, что Доватор уже в звании генерала, Холостяков вскипел. Ему казалось, что его обошли, унизили и даже чего-то незаслуженно лишили. "Люди получают генеральские звания, а здесь вот сидишь на проклятых грузах - ни уму, ни сердцу". Недавнее повышение в звании его уже больше не удовлетворяло.