Ноябрь

— Может, ты сначала будет думать, а потом делать? — спрашивает мама, подперев дверной проём и скрестив руки под грудью.

Поворачиваюсь к ней и широко улыбаюсь.

— Где-то я уже это слышал.

— Да, уже на протяжении двадцати лет пытаюсь донести суть данного выражения до твоего отца.

— Тогда ты знаешь исход, — смеюсь я и сую мобильник в карман.

Забираю сумку и закидываю на плечо.

— Я домой, — говорю я, проходя мимо.

— Интересно, а этот дом, когда перестал быть тебе домом?

— В девятнадцать, когда я переехал.

— Ты даже не останешься на ужин?

— А что на ужин? — хитро спрашиваю я.

— Когда услышу ответ, тогда и скажу.

— Пахнет курицей, мам, — улыбаюсь я, раскрывая её тайну, покрытую мраком или простой дверцей духового шкафа.

— Пусть будет так.

Отпрянув от проёма, она выпрямляется, и её пристальный взгляд карих глаз скользит по мне от макушки до пят и обратно.

— Конечно, я останусь, ма, — сообщаю я, быстро чмокнув её щёку.

Направляюсь к лестнице и со смехом добавляю:

— Ты же не думала, что я откажусь от чего-то домашнего? Жутко задрали полуфабрикаты.

— Ты меня используешь, — провозглашает мама, пытаясь создать обиженный тон, но я спиной чувствую её заразительную улыбку.

Останавливаюсь на первой ступеньке и бросаю на неё взгляд через плечо, подмигиваю и скрываюсь за поворотом.

Ди и Мэди уже сидят за столом, из-за чего я автоматически хочу выругаться.

Так получилось, что мой друг запал на мою сестру. И спустя парочку лет, я до сих пор мирюсь с этой ситуацией. На самом деле, мне плевать, кто с кем встречается, трахается или играется, но не тогда, когда дело касается моей сестры. Только я знаю, что она пережила, и только я имею право быть против любых её отношений.

Я не доверяю никому, даже себе. До определённой поры я думал, что у меня есть друзья. Ну, как минимум хотя бы лучший друг и девушка. Всё легко изменилось, а понимание того, что друзей не существует — пришло. Твои друзья — твоя семья. Возможно не у всех, но у меня да. Ди — это исключение. Как бы я не хотел, но не могу назвать его просто знакомым. Он больше, чем все те, кто окружает. Не знаю, по какой причине, так вышло. Я верю ему, но уже не на сто процентов, как делал это раньше. У меня есть причина придерживаться подобного мнения, и она кроется в человеке напротив: в моей сестре. По неволе мы оба были преданы одним и тем же человеком. В моём случае двумя. Кажется, она забыла, но я не тот, кто забывает. Возможно, я прощаю, но прощение не значит потеря памяти. Я всё помню, как вчера. Жизнь преподала мне хороший урок сразу искать плохое, чтобы не удивляться в будущем.

Встречаюсь взглядом с голубыми глазами сестры, и получаю вопросительно поднятую бровь. Она знает, о чём я думаю. Это чертова связь. Иногда я хочу закрыться, но понимаю, что мою маску видит, как минимум один человек.

Дверь распахивается, и на порог заваливается отец и Эйден. Оба смеются и пихают друг друга в плечо с хорошей силой, благодаря которой отшатываются в стороны.

— Три года вас ждали, — заявляю я, хотя прижал задницу к стулу меньше минуты назад.

Папа закатывает глаза одновременно с братом, и первый промахивается, когда хочет дать мне подзатыльник, а второй убирает коньки и клюшку в шкаф.

— Ты теряешь хватку, — усмехаюсь я.

— Да? — спрашивает он, занимая место на соседнем стуле от меня. И я не успеваю уловить то, как быстро прилетает ладонь в мой лоб. — Ты всё ещё так думаешь?

— Да, — киваю я, — решил тебе поддаться, должен же ты хоть где-то выиграть. Ты такой предсказуемый.

Отец целует маму, которая ставит на стол пару огромных блюд и подмигивает мне, на что я закатываю глаза.

— Слюнтяй, — отмахиваюсь рукой.

— Мэйс! — фыркает сестрёнка.

— Мэди! — передразниваю я.

— Заткнитесь оба, — подаёт голос Эйден.

— А ты какого хрена вякаешь, малявка? — смеюсь я.

— Прекратите все, — выдыхает мама, на что Ди тихо смеётся, смотря на неё, а папа самодовольно усмехается. Мэди скрестила руки под грудью и поморщила носиком, на секунду встретившись взглядом с мамой. — Господи, когда-нибудь мы поужинаем нормально?

Не думаю, что мама обращалась к нам, скорей, это разговор с самой собой, но довольно смешно.

— Напомните, сколько вам лет? — продолжает она.

— Двадцать два, неделя и двадцать три, — говорю я. — Еще есть малявка пятнадцати лет.

— Мне шестнадцать, — заявляет младший брат.

— А мне скоро двадцать три, и что теперь?

— Что мозгов нет, — бурчит он.

— На твоём месте, я бы молчал. У меня может случайно дрогнуть локоть.

— А у меня нога.

— Мы можем поужинать спокойно? — перебивает мама.

— Ладно, — улыбаюсь я, косясь на отца, который едва держится, чтобы не рассмеяться. — А молитва будет?

— Возьмите каждый по ножке, — указывает мама.