Зима действительно в этом году пришла рано. Уже в конце октября всё было покрыто снегом, а в ноябре ударили сильные морозы. Вот здесь-то и пригодились волчьи шкуры. Меховщик, живший в Волчьей поляне, выделал шкуры и сшил из них отличную шубу, в которой был не страшен любой мороз.

В связи с сильными морозами король в эту зиму на охоту не приезжал, отдав предпочтение городским развлечениям.

В конце ноября сударыня Липа с голубем прислала записку, спрашивая Клема и Анну, отпустят ли они Эма и Тула на учёбу, а получив согласие, вскорости прислала за ними дядюшку Теренса. На этот раз на санях была установлена небольшая деревянная будка, изнутри обитая ковром, внизу стояла жаровня с углями, а вожжи были протянуты внутрь через отверстие в передней стенке. Впереди и с боков были небольшие окна со стёклами. Несмотря на сильный мороз, в повозке было тепло. На Гордом тоже была тёплая попона. Под скамейкой в возке лежали пистолет и два арбалета. Но они не понадобились. Доехали благополучно – с одной остановкой, чтобы подкрепиться.

У сударыни Липы разместились на прежнем месте. Учителя приехали в тот же день к вечеру. Это были уже известным нам Легати – учитель музыки, и двое новых: Донезио – учитель фехтования, гибкий, невысокий брюнет с изящными усиками на бледном лице и высокий, широкоплечий, с пышными усами и бакенбардами учитель военного искусства Гремон.

Донезио привёз с собой шпаги, свою и ещё две, они только начали входить тогда в моду. Шпага была и у Гремона. Ребята с любопытством разглядывали новое оружие.

– Что, молодые люди, хотите научиться драться на шпагах? – спросил Донезио.

– Конечно, хотим.

– Ну, тогда после завтрака начинаем, только, конечно, не с боевыми наконечниками. – С этими словами Донезио достал из кармана деревянные колпачки и надел их на кончики шпаг. – Вот, теперь можно учиться. Ещё только на лица наденете маски.

Занятия проходили по обычному расписанию, только когда Донезио занимался с Эмом, сударыня Липа обучала мастерству внушения Тула. Учёба у него, вопреки обыкновению, шла трудно. Сударыня Липа объяснила это отчасти молодостью своего ученика, отчасти тем, что у него были голубые глаза. У самоё неё, как вы, может быть, помните, глаза были почти чёрные. Мешало ещё и то обстоятельство, что Тул не верил в успех задуманного. Он искренне заявил сударыне Липе:

– Я ведь не волшебник, и отец, и дедушка у меня не были волшебниками. Разве можно научиться волшебству, если ты сын простых людей?

– Главное, дружок, ты должен захотеть и поверить в свои силы. И не вешай нос от неудач, помни своё прозвище.

Прозвище своё Тул, конечно, помнил, но неудачи его, действительно, обескураживали. Под руководством сударыни он пытался внушать Эму, но тот совершенно не поддавался его влиянию, а об учителях и говорить нечего.

За три недели занятий Тулу ни разу не сопутствовал успех. Ни Эм, ни другие обитатели дома ни разу даже не зевнули, когда Тул внушал им мысленно: «Спите, спите, спите».

Сударыня Лип просто не знала, что и предпринять, пока дядюшка Теренс не посоветовал:

– Конечно, Тулу мешают его голубые глаза. И их ведь не перекрасишь. А что, если он наденет тёмные очки?

– Как это, тёмные очки? – не поняла сударыня Липа, – разве такие бывают?

– Давайте попробуем. Очки я сделаю из обыкновенного стекла, а потом слегка закоптим их над свечкой.

Так и сделали. И когда Тул с некоторым недоверием надел очки и стал вечером во время занятий музыкой внушать своему двоюродному брату: «Спи, спи, спи» – тот зевнул несколько раз во весь рот, а потом прилёг на диван и заснул, не взирая на игру Легати, чем немало обидел его. Легати даже пожаловался сударыне Липе на неучтивость своего любимого ученика. Но сударыня Липа только обрадовалась, узнав от Тула, как было дело, и, к недоумению Легати, ничего не сказала Эму. Чёрные очки, действительно, помогли Тулу.

Потом в этих же очках Тул заставил во время занятий по фортификации заснуть Гремона, чем привёл в великое смущение бравого вояку. Тот, не понимая в чём дело, проснувшись, бормотал в своё оправдание что-то о бессонной ночи.

Воспрянул духом после первых успехов и сам Тул. Но, конечно, надо было ещё работать, и работать, чтобы внушение происходило и без очков.

Через месяц мальчики должны были возвращаться домой, но сударыня Липа, заручившись согласием Клема и Анны, оставила их ещё на две недели. Легати уехал по истечении месяца заниматься музыкой с дочерьми короля. Все занятия теперь посвящались искусству фехтования и войны. После недели занятий Донезио вызвал на бой сразу трёх противников – обоих молодых друзей и Гремона. Последний, правда, обвинил Донезио в хвастовстве, заявив, что справиться с ним и один, но Донезио настоял на своём.

Чтобы не драться на улице, пришлось вынести из самой большой комнаты – столовой всю мебель. Сударыня Липа, Ильда и молодой парень, ухаживавший за лошадьми (сударыня купила ещё одну), коровой и птицей, встали в дверях.

Донезио встал посредине комнаты, а его противники расположились почти с трёх сторон, в центре – Гремон, справа от него Тул, слева Эм.

Перед началом боя соперники приветствовали друг друга изящными поклонами и взмахами шпаг. Сигнал к началу боя дала сударыня Липа. Гремон сразу же попытался завладеть инициативой, всё-таки он был вдвоё старше своего противника и раза в полтора тяжелее.

Но Донезио молниеносным выпадом отбил шпагу Гремона так, что она взлетела к потолку и сам напал на Эма, тут же повернулся и отбил выпад Тула. Скрещивающиеся шпаги высекали искры. Звон стоял почти как в прошлую зиму в кузнице, когда ребята под руководством дядюшки Теренса делали саблю.

Донезио ни секунды не стоял на месте, то поворачиваясь во все стороны, то отскакивая назад или в бок, так что временами казалось, будто Гремону и его молодым соратникам противостоит не один человек. Гремон, надеявшийся на лёгкую победу, был задет не на шутку, забыв осторожность, он ринулся прямо вперёд, стараясь прижать Донезио к стене, где он был бы лишён возможности маневрировать, но…наконечник шпаги Донезио упёрся ему прямо в живот.