Шрифт:
– Опять вы лезли в самое пекло!
– Красные ощипали меня, как гуся, — вяло пробормотал пилот, стягивая шлем с большой мокрой головы.
Толпа окружила его, но, когда подошел Коссовски, техники расступились.
– Что случилось, Альберт? — спросил Коссовски.
– У красных тоже появились бипланы. Мы сначала думали, что это макаронники на своих «фиатах», а это были республиканцы. Хватились, но поздно. Задали они нам головомойку. Едва ноги унесли.
– Вы родились в сорочке, — проговорил новичок, рассматривая пробоины.
Летчик оглянулся и вдруг раскинул руки:
– Пауль! Глазам своим не верю! Откуда ты?
Новичок и пилот стиснули друг друга в объятиях.
– Вы знакомы, Альберт? — удивился Коссовски.
– Еще со Швеции, Зигфрид! — ответил летчик радостно. — Дети рейха собираются вместе!..
Глава первая
Накануне эры
В марте 1939 года была решена судьба Испанской республики. На Пиренеях воцарился Франко. Все приличные люди разъехались по курортам. Модным считалось Средиземное море. О политике уже не говорили. Политика приелась. Фашисты? Геринг на яхте плывет по Рейну. Гейдрих фехтует в Антверпене. Гиммлер собирает астрологов… Светские люди. Тишина. Душно. Респектабельная Европа купалась, томилась, лелеяла равновесие.
Но свастика напрягала щупальца. Фашизм ковал цепи для глобуса. Готовились к новым войнам фельдмаршалы и фельдфебели, фюреры и гаулейтеры, банкиры, промышленники, инженеры…
В солнечный и тихий день 30 июня 1939 года над бетонной полосой испытательного аэродрома в Ростоке пронесся с необычным свистом маленький самолетик. Он только взлетел и сразу пошел на посадку. Свист как будто захлебнулся. Кончилось топливо.
Из тесной кабины выбрался летчик, сорвал с головы шлем и ударил им по фюзеляжу.
– Я жив! — закричал он подбегающим техникам и механикам.
Тут же по полевому телефону набрали номер главного конструктора.
Хейнкель схватил трубку:
– Ну как, Варзиц?
– Я рад сообщить вам, доктор, что ваш «сто семьдесят шестой» впервые в мире совершил ракетный полет!
– Как вы себя чувствуете?
– Я жив, жив!
– Сколько вы продержались, Варзиц?
– Пятьдесят секунд.
– Я немедленно сообщаю в Берлин, Варзиц. Приготовьте самолет к двум часам.
Хейнкель быстро связался с отделом вооружений министерства авиации и попросил соединить его с генерал-директором люфтваффе [3] , старым своим другом Эрнстом Удетом.
3
Люфтваффе — военно-воздушные силы фашистской Германии.
– Дорогой генерал! — воскликнул он, услышав в трубке ворчливый голос Удета. — Я поднял свой «сто семьдесят шестой» в воздух! Очень прошу вас сегодня же посмотреть на него в небе.
– Зачем спешить, доктор? — спросил Удет недовольно, но тут знаменитый пилот, очевидно, понял нетерпение Хейнкеля и, помолчав с минуту, бросил: — Ладно. Ждите.
Во второй половине дня Варзиц еще раз поднял свой маленький самолетик.
Машина с короткими, будто срезанными крыльями, на маленьких, как у детской коляски, шасси взвыла так оглушительно, что механики зажали уши. Огнедышащей ракетой «Хе-176» пронесся по аэродрому и взмыл вверх.
Эрнст Хейнкель, владелец и главный конструктор всемирно известной фирмы «Эрнст Хейнкель АГ», не мог скрыть своего торжества. Его реактивное детище — первое в Германии — увидело наконец небо. Он был настолько захлестнут ощущением удачи, что не заметил настроения Эрнста Удета.
Удет, хмурясь, слушал Хейнкеля и позевывал. Прославленный ас первой мировой войны уважал доктора и обычно подолгу беседовал с ним о разных авиационных проблемах. Но на этот раз он, ведающий новым вооружением люфтваффе и теснейшим образом связанный с авиапромышленниками, не хотел понять Хейнкеля, который расхвастался этим маленьким, ужасно свистящим попрыгунчиком.
Было жарко и душно. Удет изнемогал. На крепких, коротких ногах он прошелся по полосе и оглянулся на Хейнкеля. Но Хейнкель, сверкая единственным глазом, любовался полетом своего самолета. Своего. А Удет отвечал перед Герингом за оснащение всего военно-воздушного флота, и для него одного рейхсмаршал придумал и форму, и редкостный чин — генерал-директор люфтваффе.
И Удет не мог, как Эрнст Хейнкель, восторгаться этим крошечным недоноском, пусть хоть и с реактивным двигателем.
– И это все? — спросил он, когда самолетик пронесся мимо них, отчаянно тормозя.
Хейнкель с удивлением уставился на Удета. Его большой, вислый нос начал багроветь, задергалось веко кривого глаза.
– Право, доктор, вы настоящий энтузиаст. — Удет положил руку на плечо конструктора. — Но, боюсь, меня эти прыжки — вы не обижайтесь, если я назову их лягушачьими, — не привели в восторг. Впрочем, поздравьте Варзица. Он — храбрец.
– Разве вы не хотите поздравить его лично?.. Он был бы счастлив, — пробормотал Хейнкель.
– Простите, доктор. Я слишком долго ждал, когда же наконец ваш лягушонок оторвется от земли. Я спешу. До свидания.