Ребятам Шпаро тоже много давала предварительная авиаразведка. Еще не ступив на лыжи, они уже знали, что встретится им на пути: ровный припай, торосы, широкая полынья или изломанный лед...

Третьей отличительной чертой экспедиций сегодняшнего дня, по мнению "шпаровцев", является то, что они выполняют большие научные задачи.

В путешествиях прошлого далеко не последнюю роль играли рекордсменство, случайность, спортивная удача. Сейчас их главная цель - научные исследования. Группа Шпаро в какой-то мере повторяла опыт Алена Бомбара, в одиночку переплывшего Атлантику на надувной лодке "Еретик".

Бомбар писал: "Когда корабль тонет, человеку кажется, что вместе с его кораблем идет ко дну весь мир... И даже если он найдет в этот миг спасательную шлюпку, он еще не спасен, потому что он замирает в ней без движения, сраженный обрушившимся на него несчастьем".

Пожалуй, именно Бомбар, положивший начало целому ряду научных экспериментов, и вдохновил ребят на благородную цель - изучить подлинные возможности человека в труднейших условиях, дать практические рекомендации людям, которые могли бы оказаться в аварийной ситуации.

После своих походов они писали отчеты в Институт медико-биологических проблем, излагая наблюдения над выживаемостью человека во враждебной среде, над динамикой взаимоотношений между людьми. Они ставили, к примеру, конкретную задачу - установить, сколько времени можно пройти на лыжах по льду, используя тот запас продовольствия, который человек в силах унести с собой. Брали продуктов на двадцать три дня. Рюкзаки весили по пятьдесят килограммов. С каждым днем вес на килограмм уменьшался, но все равно идти было очень тяжело. Такую нагрузку, понятно, могли вынести лишь тренированные люди. Рацион из сублимированных продуктов хотя и восстанавливал силы, но каждый из участников тем не менее терял за эти дни в весе около пяти килограммов.

Потом зашел разговор о том, как возникла сама идея похода на лыжах к полюсу.

– Такая идея не могла возникнуть в тридцатых - сороковых годах, - сказал Дмитрий Шпаро.
– Хотя вышла уже горбатовская "Обыкновенная Арктика", человек на Севере был еще редким гостем. Он бы не рискнул на подобный переход, так как внутренне не был готов к нему. Даже лет двадцать назад она не могла родиться. Полярники первых станций "Северный полюс", например, заботились лишь о том, как обеспечить себя всем необходимым, как перенести полярную ночь, как сделать, чтобы домики при разломах льдины не ушли под воду... Иными словами, такая идея не могла родиться у них чисто психологически. Каждому овощу свое время.

– Не мог в то время возникнуть и такой вопрос, - продолжал Шпаро, - кто лучше перенесет такое путешествие: уроженец Севера или наш брат, житель большого города? Каюру незачем приспосабливаться к Северу. Он здесь живет. На Севере его дом, земля, небо. А горожанин? Интеллигент? Сложился же образ неумелого, рассеянного, неловкого чудака... А нынешний молодой интеллигент большой работяга. В студенческом отряде он научился строить дороги, дома, штукатурить стены, управлять механизмами. Да и после института многие используют отпуск, работая на строительстве, чтобы иметь прибавку к зарплате. Мы своей экспедицией, кажется, доказали: чем более образован человек, тем больше вероятности, что он выживет. Казалось бы, математик, физик ничего общего с пургой или грузом в пятьдесят килограммов не имеет. Но он скорее приспосабливается к обстановке, принимает более логичные решения в случае опасности...

В той же "вокругсветовской кают-компании" зашла речь и о психологической совместимости. О ней в полный голос заговорили в последнее время, пишут в газетах, журналах, обсуждают эту проблему на научных конференциях.

– На примере нашей группы, - говорил Юрий Хмелевский, - ученые исследовали, по каким законам складываются отношения внутри группы, как образуются коалиции, как происходит подавление антипатий, кстати, неизбежных? Они сделали интересное наблюдение: в хорошей группе личная вражда не проявляется, зато она непременно реализуется после экспедиции. Субъективно так и выходило. Когда мы шли по океану, то сознавали, что зависим друг от друга, и вольно или невольно пытались сгладить возникающие разногласия.

– Современная цивилизация загнала человека в размеренный, упорядоченный ритм, - добавлял Дмитрий Шпаро.-Восемь часов работа, восемь - сон, восемь - на все другие дела и досуг. В таком режиме много благ. Но, попадая в другую обстановку, слишком "зарегулированный" человек с трудом приспосабливается к новым условиям. Ему "цивилизация" начинает мстить. Большая часть нашего времени в походе тратилась на борьбу за существование. Как у первобытных людей. А организм протестовал, требовал газеты утром и телевизора перед сном. Хорошо еще, что мы вели тренировки и путешествовали не один год.

Я смотрел на Дмитрия Шпаро, человека, как бы от рождения запрограммированного на активную, без всякого отдыха деятельность, беспокойного, организованного, отзывчивого, и думал, что все же главную роль в успехе любого предприятия играет лидер. Один из виднейших психологов мира Курт Левин, эмигрировавший в тридцатых годах из фашистской Германии, исследовал влияние психологической атмосферы на личность. Он сравнивал три модели правления - анархическую, демократическую и автократическую. Лучшие результаты давала модель демократическая. Между демократизмом и единоначалием нет большой разницы, если руководитель не подавляет личность, не выделяет любимчиков, не берет за горло железной хваткой, действует честно и справедливо, не вмешивается в мелкие ссоры, не лезет в вожди.