Вот и сейчас вбиваюсь в нее, а она так сладко стонет, что хочется вечность не выпускать ее из своих рук.

После фееричного оргазма пытаемся отдышаться. Держу ее крепко, не выпуская из своих объятий.

— Ники.

— Ммм, — отзывается она.

— Хочу тебя попробовать. Позволишь?

Конечно, я мог бы и не спрашивать, а просто взять, как делал это всегда с другими. Но почему — то ее мне захотелось спросить.

Чувствую, как она напряглась. Боится.

— Мне будет больно?

— Я буду нежным, — шепчу ей в губы и целую.

Кивнула, соглашаясь.

Моя сладкая девочка! Большего мне и не надо было.

Уткнулся носом в ее тонкую шейку, вдохнул дурманящий аромат ее кожи. Прошелся языком по трепещущей венке. Вкусная…

Вонзил клыки мягко, но уверенно. Она задрожала, а я лишь крепче сжал ее в объятиях.

Мммм. Божественная. Ее кровь, как сладкий нектар.

Прикрыл глаза от удовольствия.

Я в эйфории.

Не могу напиться. Она, как живительный источник. Такая вкусная, необходимая, живая…

Чувствую, как она расслабилась, тело обмякло и стало податливым. Сильнее стиснул ее в объятиях.

Да, моя девочка. Еще чуть — чуть. Еще глоток…

Затуманенным сознанием слышу приглушенный крик. А потом меня резко отбрасывают в сторону, с невероятной силой впечатывая в стену так, что своим телом я проламываю в ней дыру.

Какого черта! Что не так!

Сознание мгновенно проясняется, и я вижу Николаса склонившегося над нашей девочкой. Мертвенно бледной, как сама смерть.

Боже! Что я наделал! Твою ж мать!

Николас не задумываясь, прокусил свое запястье и приложил его к губам Ники.

— Какого дьявола, Алекс! — заорал он.

Его темная энергия бесконтрольным потоком хлынула из его тела. Безжалостная страшная сила способная в одно мгновение раздавить любое живое существо, но только не меня. Он знает это. И от того бесится еще сильнее, выплескивая невидимые потоки, темными сгустками смертельной энергии. Его сила распространяется по кругу, тем самым создавая безопасный кокон в центре, который оберегает его и Ники лежащую в его объятиях.

Стиснул зубы, до скрежета. Боль в груди сковала сердце стальными тисками.

Что со мной?

Однажды я уже испытывал подобные ощущения. Давно. Так давно, что воспоминания о них, казалось, навсегда стерлись из памяти.

Но нет…снова это чувство. Снова боль…

Воспоминания стихийной волной хлынули из глубин забытой памяти.

Звонкий смех, словно тысячи колокольчиков. Голубые, как небо глаза. Длинные, цвета спелой пшеницы волосы.

Эммалин…

Когда — то давно мы с братом убили любимое существо, поддавшись инстинктам, дикой необузданной жажде крови.

А сейчас снова все повторяется.

Неужели это маленькая девчонка смогла то, чего не удавалось до нее никому. Смогла пробить вековую броню отчужденности и холодного безразличия. Неужели смогла забраться в самое сердце. За какой — то месяц? Как я этого не заметил? Когда?

Не хочу снова этой боли. Не хочу этого невыносимого чувства потери и абсолютной беспомощности.

Она должна жить…

Прокусываю свое запястье и подлетаю к ней. Отталкиваю брата и буквально вливаю свою кровь в ее приоткрытый ротик.

— Ей нужно больше крови. Она выживет, — говорю сквозь сжатые зубы. И с ужасом осознаю, что впервые за бесконечно долгое время испытываю страх. Страх за чью — то жизнь.

Ее щеки, наконец, порозовели и она начала шевелиться.

Тихий всхлип.

А у меня словно камень с души…

Николас снова прокусил свое запястье и еще раз приложил его к ее губам.

Ники приоткрыла глаза и вцепилась ослабевшими пальцами в его руку, выказывая протест. Похоже, ей совсем не нравиться, что ее заставляют пить кровь.

— Тише, Ники. Не сопротивляйся, — настойчиво произнес Николас. — Так надо.

Пей.

Через усилие сделала еще пару глотков и похоже уснула. Пусть лучше поспит сейчас. Во сне организм восстановиться быстрее.

Перевел взгляд на Ника. Смотрит на меня с укором, полыхая гневным взглядом.

— Да знаю я, что дурак, — начал оправдываться я. — Не понимаю, как это произошло. Она была такая вкусная…и…весь самоконтроль к чертям.

— Ты не дурак Алекс, ты дебил, — зло выплюнул брат. — Почему меня не дождался. Я бы смог тебя остановить, когда надо.