Он вышел и объяснил, что не несет ответственности за сложившуюся ситуацию, и пообещал послать за мистером Хьюзом, как только операция завершится. У меня не было выбора. Я попытался дозвониться до других анестезиологов, но, как и следовало ожидать в пятницу вечером, все были недоступны.

Больница имени Клементины Черчилль, операционная, тот же день и следующий, 22:00–04:00

Мистер Хьюз оказался в операционной на три часа позже запланированного. В ожидании я вошел в больничную компьютерную систему, чтобы просмотреть результаты томографии и впервые взглянуть на снимки. Просмотр помог решить, какие области нужно внимательно осмотреть во время операции, но, чтобы определить, требуется ли хирургическое вмешательство, изучать их не было необходимости, – достаточно было устного и письменного отчетов радиолога.

Мистера Хьюза усыпили и положили на операционный стол. Тщательно вымыв руки, я надел хирургический халат и обработал живот пациента антисептиком, изолировал область операции стерильными салфетками и уже собирался сделать разрез, как вдруг анестезиолог велел остановиться. Состояние пациента неожиданно ухудшилось: артериальное давление резко упало, а частота сердечных сокращений возросла. Это было опасно. Анестезиолог позвонил старшему анестезиологу из отделения интенсивной терапии, у которого опыта работы в подобных ситуациях было больше. Он помог нормализовать состояние пациента и разрешил начинать операцию.

01:00

Операция с самого начала была сложной. Кровотечение гораздо обильнее, чем я ожидал. Этому мог способствовать ряд причин, включая попадание инфекции из кишечника в кровоток, из-за чего нормальная свертываемость крови оказалась нарушена. Я заметил, что у мистера Хьюза был цирроз печени.

Это была еще одна причина сильного кровотечения: печень производит белки, помогающие крови сворачиваться в случае травмы или операции, а цирроз нарушает их выработку. Более того, хорошо известно, что пациенты с циррозом печени подвержены высокому риску смерти во время полостной операции. Печень играет важную роль в послеоперационном восстановлении.

Моя часть операции заняла три часа, затем мистера Хьюза направили в отделение интенсивной терапии. В общей сложности он пробыл в операционной почти шесть часов. Интенсивист сообщил, что регулярно созванивался с женой мистера Хьюза во время операции и сказал, что ее муж критически болен. Она собиралась прилететь из Северной Ирландии.

По пути домой я размышлял о прошедшем дне – изнурительном, но вполне обычном. Мне часто приходилось задерживаться допоздна, чтобы прооперировать пациентов в критическом состоянии.

Проблема мистера Хьюза была серьезной. Более трети людей с перфорацией кишечника, возникшей из-за дивертикулита, умирали даже в лучших больницах мира. Все осложнялось тем, что он не успел полностью восстановиться после сложной операции на колене, к тому же у него был цирроз печени. Мы удалили воспаленный и перфорированный участок толстой кишки. Утром выяснилось, что теперь он боролся за жизнь: серьезное кровотечение во время операции и цирроз печени склонили чашу весов не в его сторону.

Больница Илинг, суббота, 13 февраля 2010 года, 11:00

Я приехал в больницу Илинг около 11:00. Мне хотелось удостовериться, что все мои пациенты получают надлежащий уход. В отделении интенсивной терапии я проведал двух пациентов, затем еще восьмерых в палатах. После этого поехал в больницу имени Клементины Черчилль.

Больница имени Клементины Черчилль, отделение интенсивной терапии, суббота, 13 февраля 2010 года, 14:00

Анестезиолог отделения интенсивной терапии поддерживал мистера Хьюза в бессознательном состоянии. Пациент дышал с помощью аппарата, трубки которого были вставлены в дыхательные пути. Сердце и почки, готовые вот-вот отказать, поддерживали лекарства. Его привезли из операционной чуть больше девяти часов назад, и каковы шансы на восстановление, пока было неясно, но явно невысоки. Я спросил старшую медсестру о его родственниках, и она ответила: «Мы с реаниматологом-консультантом и ординатором долго беседовали с его женой и некоторыми из детей. Они в комнате ожидания для родственников и, конечно же, очень расстроены. В мельчайших подробностях мы рассказали о произошедшем, вряд ли они хотят знать больше. Мы решили, что пока их лучше оставить одних».

Поскольку на тот момент от меня больше ничего не зависело, я оставил мистера Хьюза в руках персонала отделения интенсивной терапии. Рядом с каждым больничным телефоном был список номеров всех врачей, но на всякий случай я написал свой номер на первой странице карты мистера Хьюза.

Больница Илинг, воскресенье, 14 февраля 2010 года, около 16:00

В 11:00 в больнице Илинг я обошел всех своих пациентов в отделении интенсивной терапии и палатах. В воскресенье я почти всегда ездил в больницу, чтобы разобраться с бумажной работой, – в течение недели руки до нее не доходили. Я получил более 30 писем от врачей общей практики с просьбами проконсультировать их пациентов с самыми разными проблемами. Любого пациента, которого врач общей практики хотел в тот же день показать хирургу, направляли в Отделение неотложной помощи. Иногда, чтобы получить консультацию, терапевт связывался со мной по телефону. Направленных ко мне пациентов нужно было разделить на три большие группы: тех, кому был необходим прием в течение двух недель; тех, кто мог подождать шесть недель; и тех, чьи проблемы не требовали срочного решения. Конечно, если бы в больницах не было нехватки ресурсов, всех принимали бы в течение одной-двух недель.