— Вы читали из ежедневных газет.

Она покачала головой.

— Это были не газеты. Просто предложения, напечатанные на обыкновенной бумаге.

— Эти бумажки оставались у вас?

— Нет... они приказывали мне передавать их после прочтения сквозь то отверстие. — Она помолчала. — Они выключали музыку только тогда, когда записывали меня.

— Вы видели микрофон?

— Нет... но я четко слышала сквозь палатку, как они разговаривают, потому я думаю, что они записывали меня снаружи.

— Вы могли бы припомнить их голоса?

Она невольно вздрогнула.

— Два — да. Они больше всего говорили. Но были и другие. Тот, что делал записи... я узнаю его. Голос был такой... холодный. Второй был такой отвратительный... казалось, он наслаждается этим... но хуже всего он был в самом начале... или я привыкла, и мне стало все равно. Затем был один, который все время извинялся... «Прошу прощения, синьорина», — говорил он, когда приносил еду. А один просто ворчал... Никто из них не отвечал, когда я говорила.

— Синьорина, — сказал Пучинелли, — если мы прокрутим вам одну из тех записей, что получил ваш отец, вы скажете нам, если узнаете голос?

— О... — Она сглотнула. — Да, конечно.

У него с собой был маленький магнитофон и копии записей. Она опасливо смотрела, как он вставляет кассету и нажимает на кнопку. Ченчи крепко взял ее за руку, словно мог защитить ее от того, что ей предстояло услышать.

— Ченчи, — послышался ЕГО голос, — ваша дочь Алисия у нас. Мы вернем ее после того, как вы заплатите пятнадцать миллиардов лир. Послушайте голос своей дочери.

Щелчок. Затем голос Алисии. Потом снова ОН:

— Поверьте ей. Мы ее убьем, если вы не заплатите. Не тяните. С карабинерами не связывайтесь, иначе вашу дочь изобьют. Мы будем бить ее за каждый день опоздания, а также...

Пучинелли решительно нажал кнопку, резко и безжалостно отсекая самые страшные, мерзкие угрозы. Алисию и так трясло, она едва могла говорить. Она коротко и выразительно кивала.

— Вы можете поклясться?

— Д-да...

Пучинелли методично убрал магнитофон.

— На всех записях один и тот же мужской голос. Мы провели экспертизу голоса, чтобы быть уверенными.

У Алисии пересохло во рту, она с трудом сглотнула слюну.

— Они меня не били. Даже не угрожали. Они ничего подобного не говорили.

Пучинелли кивнул.

— Угрозы были для вашего отца.

— Папа, — с напряженным волнением сказала она, — ты же не заплатил столько? Это же все... ты же не мог...

Он ободряюще покачал головой.

— Нет-нет, ничего подобного. Не волнуйся... успокойся...

— Простите, — сказал я по-английски. Все удивленно повернулись ко мне — словно вдруг обои заговорили.

— Синьорина, — спросил я, — вас ни разу не перевозили с места на место? Особенно четыре-пять дней назад?

Она покачала головой.

— Нет.

Однако ее уверенность поколебалась, и, нахмурившись, она сказала:

— Я все время была в палатке. Но...

— Что «но»?

— Последние несколько дней чувствовался запах свежего хлеба, как в пекарне, и свет был вроде бы ярче... Но я подумала, что они, наверное, отодвинули занавески... хотя я вообще-то мало о чем думала. В смысле, я так много спала... так было лучше...

— Свет, — спросил я, — был дневной?

Она кивнула.

— В палатке было довольно темно, но мои глаза к этому так привыкли... они ни разу не включали свет. Думаю, ночью там было темно, но я ночами всегда спала.

— А вы не думаете, что вы могли спать и когда, положим, они переносили палатку из комнаты в комнату и снова ее устанавливали?

Она снова нахмурилась.

— Не так давно был день, когда я вообще едва проснулась. Было уже темно, и я чувствовала себя плохо... как вчера, когда я пришла в себя: и, Господи, — горячо воскликнула она, — как же я рада быть здесь, так отчаянно благодарна... Даже слов не нахожу. — Она уткнулась отцу в плечо, а он погладил ее по волосам, и глаза у него покраснели.

Пучинелли встал, официально попрощался с отцом и дочерью и вышел вместе со мной и стенографистом.

— Я могу вернуться, но, кажется, на сегодня довольно. — Он вздохнул. — Она так мало знает. Мало полезного. Похитители были очень осторожны. Если выяснишь еще что-нибудь, Эндрю, скажешь мне?

Я кивнул.

— Какова была величина выкупа? — спросил он. Я улыбнулся.

— Список номеров банкнот будет сегодня. Я передам его тебе. Кстати, у вас есть система «Айдентикит», как в Англии?