— Отвлечься от нежелательных мыслей может любой… Как мы бросаем курить? Как меняем убеждения? Контролируя свои мысли!

— Я все же не понимаю почему Гарри делает это.

— Вспомни свои слова о том что сфера ударит нас ниже пояса, как СПИД, поражающий иммунную систему, — сказал Норман. — Мы верили, что можем думать что угодно и без всяких последствий. «Палки и камни могут переломать кости — но их названия только слова» говорили мы и не придавали этому большого значения. Но вдруг название стало столь же осязаемым как и сам предмет и стало причинять боль… Наши мысли проявляются, и хорошие и плохие… Но мы не привыкли сдерживать свои мысли поскольку никогда не сталкивались с такой ситуацией.

— В детстве, — сказала Бет. — Я часто ругалась со своей мамой, а когда у нее обнаружили рак, я чувствовала себя виноватой.

— Действительно, дети считают, что их мысли обладают реальной силой, но мы вдалбливаем в их сознание, что это заблуждение. Разумеется, были и другие мнения. В Библии сказано «не возжелай жены ближнего» Мы понимали это как запрет адюльтера. Но на самом деле здесь говорится что мысль об измене не меньший грех чем сама измена.

— А как же Гарри?

— Ты знакома с учением Юнга? В начале двадцатого века Юнг порвал с Фрейдом и развил собственную психологию. Он предположил, что под человеческой душой лежит некая структура, отражающая мифы и стереотипы.

Одна из его основных идей заключается в том, что у каждого человека есть темная сторона сознания, называемая его тенью. Тень содержит все неосознанные черты личности: ненависть, садистские склонности и тому подобное. Юнг считал, что нам приходится считаться со своей теневой стороной, но мы предпочитаем думать о себе как о славных ребятах, которым не хочется грабить и убивать, калечить и насиловать…

— Да…

— Юнг считал что она управляет нашими поступками.

— Так это была тень Гарри?

— Гарри хочет называть себя мистер Высокомерный Все Знающий Черный Человек.

— Несомненно.

— Если он боится здесь оставаться — а кто из нас не боится? — мы обязаны развеять его опасения… Но тень Гарри все время подпитывает его страх, создавая монстров.

— Наличие кальмара подтверждает обоснованность страха?

— Да. Что-то подобное.

— Не знаю, — она приподняла голову и стала выглядеть почти как модель: элегантная, красивая и сильная. — Я биолог, Норман. Я хочу прикоснуться к вещам, посмотреть что они из себя представляют. Эти теории, они так… психологичны.

— Мир сознания так же реален и подчиняется тем же законам что и внешняя реальность.

— Я уверена что ты прав, но… — она пожала плечами. — Это меня не очень-то удовлетворяет.

— Ты знаешь что здесь произошло. У тебя есть другая гипотеза?

— Нет, — призналась она. — Я долго ломала голову, но ничего не придумала. Знаешь, Норман, ты провел прекрасную дедукцию. Поистине блестящую. Я увидела тебя в совсем ином свете.

Норман улыбнулся. Большую часть времени, проведенного на станции, он чувствовал себя пятым колесом. Теперь он принес какой-то вклад и радовался этому.

— Спасибо, Бет, — она взглянула на него своими прозрачными добрыми глазами.

— Ты настоящий джентльмен, Норман. Раньше я этого не заме чала, — она рассеянно притронулась к своей груди и ее пальцы коснулись материи плотно облегающего комбинезона, обрисовывающей твердые соски, затем неожиданно прильнула к нему.

— Мы должны держаться друг друга… Ты и я.

— Да.

— Потому что Гарри очень опасный человек… Он полон детских страхов и поэтому опасен. Что мы можем предпринять?

— Эй, — крикнул Гарри, поднимаясь по лестнице. — Это интимная вечеринка или мне можно присоединиться?

— Да, проходи, Гарри, — сказал Норман и отодвинулся от Бет.

— Я вам не помешал?

— Нет-нет, нисколько.

— Я не собирался вмешиваться в чью-либо половую жизнь.

— Ты пошляк, Гарри, — заявила Бет, садясь на диван.

— Вы чем-то озабочены?

— Мы? — переспросил Норман.

— Да. Особенно, Бет… Она все хорошеет, не по дням, а по часам.

— Я тоже заметил это, — улыбнулся Норман.

— Счастливчик! Держу пари, она в тебя вклеилась… — Гарри повернулся к Бет. — Что ты так на меня уставилась?

— Какая чушь!

— Побойся Бога, как будто я не чувствую.

— Гарри… — начал Норман.