– А ты и в обычной жизни употребляешь? – продолжала допытываться Майя, разглядывая Иру с исследовательским интересом.

– Ну да, когда деньги есть. Я вообще больше бухаю.

Катя и Диана заржали.

– А зачем ты бухаешь? – не отставала Майя.

Ирка, кажется, всерьез задумалась. Она подняла глаза и некоторое время смотрела на Майю, беззвучно шевеля губами.

– Да от безделья, наверное, – наконец сказала она.

На Аню это неожиданное здравомыслие произвело впечатление, но удивить Майю было не так просто.

– Тогда почему ты чем-нибудь не займешься?

– А чем?

– Ну, я вот вообще не понимаю, что значит бездельничать. У меня постоянные дела: то маникюр, то массаж, то спортзал. Неужели у тебя ничего такого нет?

– Да какие у меня дела! – слабо улыбнулась Ирка. Аня подумала, что по сравнению с остальными ее сокамерницами она была невиннее всех – улыбалась глуповатой, но открытой улыбкой, а когда хмурилась, то выглядела искренне расстроенной. – Я работу пыталась найти, но не могу. Поэтому и дочке алименты не плачу. Ну нет работы – и все тут.

– А дочка с кем живет? С отцом?

– Не-е-ет! С отцом, ну ты и скажешь! – захихикала Ирка. – Она с матерью моей живет. Мать моя у нее как бы опекун.

– И сколько ты уже алименты не платишь? – продолжала допрос Майя.

– Ну вот сколько она у матери живет? Четыре года уже. Поначалу я еще платила, потому что работала, но последние года два нет. Или три. Наверное, три. Но это ничего, через месяц ей восемнадцать исполнится, и платить вообще будет не надо!

– Тебя за это сюда и посадили? – спросила Аня. Своей бесхитростностью Ирка вызывала у нее сочувствие. – Мать пожаловалась, что ты не платишь?

– Да нет, – махнула рукой Ирка. – Она не жаловалась. Это как бы государство. Оно должно у меня деньги забирать и отдавать дочке. Только у меня забирать нечего. Мать говорит, хорошо, что тебя посадили, хоть две недели не побухаешь.

– Получается, ты посидишь тут, освободишься, вот и вся расплата? – выдохнув дым колечками, спросила Катя. – Брать же у тебя все равно нечего.

– Могут потом еще в колонию-поселение отправить, – с готовностью ответила Ирка. – На полгода. Мать говорит, это было бы еще лучше, тогда я целых полгода бухать не буду.

Все помолчали.

– Тебе б вообще полезно было, – сухо заметила Катя.

Ирка задумалась.

– Да я не очень хочу в колонию, – наконец призналась она. – И работать тоже не хочу, все равно меня отовсюду выгоняют, потому что бухаю.

– Но ты же на что-то все-таки живешь? – спросила Майя. – Бухаешь вот ты на что?

– Да это друзья в основном. Есть у меня, например, друг, он палатку во дворе держит. Арсен зовут. Он мне то пиво дает, то водку.

– Просто так дает? – подначила Ирку Диана. Их с Катей явно забавляла Ирина неожиданная разговорчивость, и они старались спровоцировать сокамерницу на что-нибудь особенно нелепое, чтобы насмеяться всласть.

Аня подумала, что Диана с Катей похожи на двух злых школьниц, которые травят забитую одноклассницу. Перевела взгляд на Майю – та была такой же злой школьницей, только более лицемерной. Иру она слушала, источая повышенное и самое вежливое внимание, что на самом деле казалось другой крайностью издевательства. Только Наташа сидела на своем верхнем ярусе и молчала с мрачным видом. Она больше не принимала участия в разговоре, но реагировала на отдельные реплики, недовольно кривя лицо. Особенно доставалось Ире, впрочем, по Наташе нельзя было понять, что ее особенно раздражает – простодуше Иркиных ответов или сам факт ее существования.

На Ирку тем временем становилось все жальче смотреть – всеобщее внимание так окрылило ее, что хотелось немедленно ее спасти. Она явно принимала интерес к себе за чистую монету.

– Ну нет, конечно, не просто так, – сказала она. – Пиво, например, дает, если отсосу.

В камере мгновенно наступила тишина. Катя, которая в этот момент тушила бычок в стакане, обратилась в камень.

– Чего? – оторопело переспросила она через несколько секунд.

– Я говорю: пиво, например, дает, если отсосу, – погромче сказала Ира.

Все снова помолчали.

– А водку? – спросила наконец Диана.

– А водку – если нормально потрахаемся.

– Ты с ним спишь за бутылку? – спросила Майя. Как ни странно, выражение вежливого внимания она сохраняла по-прежнему.

– Однажды он мне пятьсот рублей дал. Но тогда я кое-что еще делала!

– Без подробностей! – завопила Диана. Она упала на койку (та пронзительно заскрипела), обняла подушку и как будто спряталась за ней.

– А я с ней еще на одной к-кровати сплю! – по-настоящему зло рявкнула сверху Наташа.