Шрифт:
– Слава Богу! – Сергей с удивлением увидел, что Карабаев перекрестился. – Так вот чего за вас взялись, товарищ майор! Вовремя мы с земелей сообразили. Да, товарищ майор, познакомьтесь...
– Евлампий я, – верзила протянул огромную лапищу. – Ну, а чтобы проще – Женя... Прохор, я чего думаю, ко мне идти надо. Товарища майора переодеть следует.
– Нет, – Карабаев задумался, – ты, Евлампий, уходи сейчас. Я тебя сам найду. Дорогу помнишь?
Парень провел фонариком по стенам.
– Ага... А ты?
Прохор не ответил. Евлампий засуетился, выбросил наручники в темный угол, сорвал с петлиц эмблемы с щитом и мечом.
– Не спеши! – остановил его Карабаев. – Иди в форме, так безопаснее.
– Ага. Так точно...
Евлампий покорно кивнул, и Пустельге окончательно убедился, кто именно тут руководит. Он пожал руку «земеле», и тот, пожелав удачи, шагнул в темный коридор.
– Подождем, товарищ майор, – Карабаев расположился поудобнее, словно сидел не на камнях, а в кресле. – Сейчас еще светло, часок посидим.
Пустельга не ответил. Слишком многое свалилось на него за эти полчаса. Итак, Агасфер решил отправить его в подвалы Большого Дома, чтобы строптивый «детектор» осознал свое место, но Сергея встретили не конвойные волки, а старший лейтенант Прохор Карабаев вкупе с «земелей» по имени Евлампий...
– Прохор! Вы понимаете, что вы сделали? Я – враг народа! Вас же отдадут под трибунал!
– Да ну? – Карабаев усмехнулся. – Удивили вы меня, товарищ майор. Я-то думал, орден дадут, как товарищу Ахилло.
– Вы не понимаете! – Пустельга вскочил. – Вас могут расстрелять!
– Да расстреливали меня, – спокойно ответил старший лейтенант. – Этим-то уже не напугают.
– Как?!
От неожиданности Пустельга отшатнулся. Что с Карабаевым? О чем это он?
– Просто расстреливали. Меня, батю и брата старшего. Отвели за село, к лесу, поставили на опушке... Батю сразу убило, а братан еще стонал, его Прошка добил. Он и в меня стрелял, да промазал, пуля у виска в землю вошла. Пьяный был Прошка... Мне руку пробило, я, как стемнело, в лес уполз, отлежался, потом добрые люди выходили...
– Постойте... Ваш отец погиб на гражданской!..
Карабаев пожал плечами.
– Не-а, это у Прошки батя партизанил. Мой у Семенова служил. Да чего там, служил – мобилизовали, не спросили. Вот Прошка и не мог простить, ждал, чтобы достать батю-то. Дождался...
– Прошка?
У того, кто сводил счеты с семьей старшего лейтенанта, почему-то оказалось знакомое имя.
– Ну, Прошка. Прохор Карабаев, братан двоюродный. Участковым у нас был. В тридцатом, как колхоз стали организовывать, он семью нашу в первую категорию записал.
Первая категория? Сергей вспомнил: раскулачиваемые делились на три разряда. Первый – особо опасные, их судили на месте.
– Он не только нас сгубил, Прошка-то! Восемь семей разорил. Кого постреляли, кого отправили на куличики. Мамку и сестру сослали – так и не нашел... Лютовал, Прошка, выслуживался!..
– Выходит, этот Прохор – ваш двоюродный брат?
Пустельга никак не мог поверить. Он догадывался, что в тридцатом бывало всякое, но эта простая история все же поразила.
– Ну, я и говорю, – кивнул Карабаев. – Его батя и мой – родные братья, только его – Иван, а мой – Игнат.
– Так вы... не Карабаев?!
– Карабаев я, – сибиряк усмехнулся. – Только не Прохор – Марк Игнатович. Марк – это в честь евангелиста, я в его день родился. Батя хотел Иваном назвать, да поп уперся: раз в день Марка, значит, так и крестить надо.
Теперь все наконец становилось понятным. Здорово же его водили за нос!
– Айзенберга – вы?
– Я, конечно, – кивнул Марк. – Он, гад, умнющий был, сразу учуял, что в группе чужой. Стал копать, да не успел. Пришлось рискнуть...
Сергей почему-то не удивился. Ведь они так и думали, что в группе чужак. Об этом говорил ему сам Карабаев – прямо в лицо!
– А как вы, Прохор, то есть, простите, Марк, в НКВД попали?
– Да просто. Полгода в тайге отсиживался, а потом Прошку в Омск вызвали – в спецшколу. Выслужился!.. Ну, я его и встретил дорогой. Даже фотографию менять не пришлось. Батяни наши близнецами были, так что и нас с Прошкой спутать можно.
Пустельга молча кивнул. Ну и нервы же у этого парня!
– Меня зачем выручили?