Не знаю, как долго продолжалась экзекуция, но когда мне показалось, что мое тело попросту не выдержит, а внутренности полопаются, во двор въехала крутая тачка, во — всяком случае, насколько я могла различить сквозь пелену боли, это был синий «сааб».

Наркоманы шарахнулись в сторону, но двое братков, появившихся из джипа, быстро их догнали и надо полагать, вытряхнули из их мерзких тел всю душонку. Третий, подхватив меня на руки, бережно усадил на заднее сиденье машины, приговаривая приятным голосом, что я должна потерпеть, что сейчас он отвезет меня в больницу и все будет хорошо.

А потом были мужские руки, на которых я безвольно повисла, пока он вел меня по белоснежному коридору и прежде, чем провалиться в небытие, я отчетливо увидела на среднем пальце парня эту самую печатку…

Сейчас, вспомнив тот случай, я счастливо улыбнулась, подумав о том, что земля, в самом деле. круглая. Как же он запомнил меня, если на утро, очнувшись, я с ужасом рассматривала свое синюшное лицо в зеркало, одолженное у соседки по палате…

Проснулась я от того, что в дверь моей комнаты кто-то барабанил так, что казалось, она вот-вот слетит с петель. Ничего не соображая спросонок, я выползла из постели и провернула ключ, а белое как мел лицо Леськи заставило меня шарахнуться в сторону.

— Блин, какого черта ты замкнулась?!!! — заорала она, влетев как фурия, и принялась рыться в моем шкафу.

Честно говоря, я наблюдала за ней офигевшими глазами.

— Алесь, чего случилось-то? — решив-таки проявить любопытство, пикнула я, на что сестра яростно обернулась, сунула мне в руки джинсы, футболку и свитер.

— Одевайся, надо ехать в больницу, скорее!

— Господи, ты что, спятила? — упав на кровать, простонала я, — я спать хочу!

— Одевайся, говорю! — грозно прищурилась она, — Денис в больнице, нужно его увидеть, узнать, как он.

Вот тут сон с меня исчез как по волшебству. Путаясь в рукавах футболки, я испуганно спросила:

— Откуда ты знаешь?! Что произошло, авария? Он же вчера от нас уехал трезвый!

— Не авария, — Леська присела на смятую кровать, нервно барабаня пальцами по колену, — его чуть не прирезали. На домашний только что звонила твоя Светка.

— Боже, какой ужас! — не на шутку перепугалась я, кое-как впрыгнув в джинсы и на ходу расправляясь с молнией, ринулась за Алесей вниз, — а она-то, откуда знает?!

— Говорит, что вчера ночью не стала нам звонить, не хотела тебя пугать. Как я поняла, Дэн зачем — то подъехал к ее дому и там, прямо у ее ворот какие-то типы пырнули его ножом, — рассказывала сестра, пока мы лихорадочно усаживались в ее «ауди».

… В больничном коридоре я судорожно стиснула руку Леси, заметив, что у одной из палат топчутся двое парней, явно полицейских. Черт, в голове не укладывалось, кто вообще мог покуситься на жизнь Панкратова. Но хотя, немного поразмыслив, пока сестра уламывала врача пустить нас к пострадавшему, я пришла к выводу, что Дэн поплатился за что-то, чего не простили бандиты.

Господи, возможно ли, что он сейчас подпирает больничную койку из — за того, что Третьяков арестован?! Об этом было страшно думать, нет, не может быть, чтобы Юра имел к этому отношение!

Мне сделалось совсем плохо и я, отойдя к креслам, опустилась в одно, искоса поглядывая на охрану Панкратова. Неспроста же они тут торчат, или боятся, что покушение на жизнь Дениса может повториться?!

— Пошли, — махнула мне Леська, придерживая дверь палаты и я, бросив на парней настороженный взгляд, прошмыгнула следом за сестрой, краем уха услышав, как кто — то из полицейских поинтересовался, кто мы такие.

— Это та девушка, которую просил позвать пациент, — последовал ответ доктора. Но кого именно он хотел видеть?

Ненавижу больницы, этот специфический запах лекарственной дряни, и белоснежные стены, стерильные окна и застоявшийся духан хлорки. Денис лежал на кровати, глядя на нас пустыми глазами. Леся присела на пододвинутый стул, по-хозяйски взяв ладонь Дэна в руку, и прижала к щеке.

Черт, а я — то чего тут забыла, с досадой подумав об этом, я бочком начала пробираться к двери. Но меня остановил голос Дениса:

— Лиса, постой… Подойди.

Приблизившись к нему и стараясь не смотреть на окровавленные бинты, прикрывающие его живот и проступающие сквозь тонкую ткань простыни, которой он был прикрыт, я выжидающе уставилась в глаза Панкратова. Во мне шевельнулась жалость, а еще хотелось убежать отсюда, ибо тошнота неумолимо подкатывала к самому горлу.

— Алиса, ты… Ты должна забрать из моего… Кабинета сумку… Ту сумку… Ты знаешь, о чем я, — с трудом, прерывисто дыша, произнес он.

Мы с Леськой обменялись удивленными взорами.