— Что?! Ты возомнил себя вершителем судеб, чуть ли не Господом Богом, папа?!

— Я повторять не стану, — рявкнул он, — если ты хочешь, чтобы там, на зоне, с твоим Князем ничего не случилось, ты будешь делать то, что я скажу!

Задохнувшись от его напористости, я отступила, хватаясь руками за столешницу. В голове творилось невообразимое, и в первые мгновения я не могла сообразить, чем именно он мне пригрозил. А когда до меня дошел смысл папенькиной фразы, я похолодела, взирая на него и не веря собственным ушам.

— Ты хочешь сказать, что если я не стану тебе подчиняться, ты… Ты…

— Ты знаешь, что у МЕНЯ руки очень длинные, — отвернувшись к окну, продолжал отец, — один только звонок начальнику зоны и твоего Третьякова случайно обнаружат с перерезанным горлом или не дай Бог, ударится он в побег, а собаки там ох, какие злые. Подумай, дочка, в моей власти оставить все как есть и тогда Князь благополучно выйдет на свободу, пусть через десяток лет, но живым. В противном же случае, в случае твоего упрямства… В общем, подумай, я дам тебе ровно три дня, Алиса.

Я не могла вымолвить ни слова, окаменевшим истуканом застыв посреди гостиной. Боже правый и это говорит мой отец?! Он ставит меня в безвыходное положение, ведь я знаю, что он прав, чертовски прав! На зоне свои законы и свои палачи, а у папеньки наверняка всюду связи и не только с оборотнями в погонах, но и с криминальными беспредельщиками.

Господи… Это осознать было просто невозможно, но я должна была принять его ультиматум. Придя в себя от потрясения, я вяло поинтересовалась, не глядя на отца, который замер у окна в ожидании:

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Ты станешь прежней, постараешься помириться с Денисом и будешь вести себя, как подобает дочери прокурора, то есть не впутываться ни в какие авантюры и свято хранить тепло домашнего очага.

— Что… — простонала я, стараясь успокоиться и не схватить первую попавшуюся вазу, которыми был уставлен пол и не запустить ею в стену, — ты… Ты намекаешь на то, что я должна выйти замуж за Дениса?!

— Именно так и помни о том, что я сказал, дочка. Один неверный шаг с твоей стороны, и Третьяков будет похоронен на этот раз по — настоящему. А сейчас ступай, отдохни…

… На следующий день, сидя в «лендкрузере» Тима на заднем сиденье, я с трепетом всматривалась в здание суда, ожидая, пока закончится заседание и моего любимого выведут, чтобы отвести к притулившемуся в сторонке УАЗику.

Рядом с ним прохаживался парень в форме, лениво перекидывая автомат с плеча на плечо, и поглядывал по сторонам. Мое сердце, кажется, остановилось, когда двери распахнулись и на крыльцо ступил сначала конвоир, а следом за ним, прикованный наручником к его запястью и Юрка, сопровождаемый адвокатом.

Я чуть не грохнулась в обморок, с трудом надавливая на ручку дверцы и, несмотря на предупреждающий оклик Леськи, которая обернулась с переднего сиденья, вылезла из машины. Краем глаза заметив, что за мной метнулся и Тимофей, я устремилась к полицейской машине, не чувствуя под ногами почвы.

Господи, стенал мой внутренний голос, пока я с жадностью разглядывала Третьякова, садившегося в УАЗ, где окно было забрано решеткой, как он похудел!

Я медленно умирала, не в силах насмотреться на Юрчика в эти быстротечные мгновения, но когда его глаза остановились на мне, я невольно споткнулась на месте и нерешительно замерла, цепляясь за руку подскочившего ко мне Тима.

— Пусти меня, слышишь, Тим, пусти!!! Мне нужно сказать ему, что я все равно его люблю!!! — отчаянно вырываясь, вопила я, вызывая недоуменные взгляды прохожих.

Мне было плевать на всех, я видела только Юрку, но его отстраненный вид и отрешенный холодный взор почему — то больно резанули по сердцу. Боже правый, он не узнал меня?!

— Пойдем отсюда, сумасшедшая, если папа узнает о твоей выходке, вспомни, чем он тебе пригрозил! — прошипела подоспевшая Алеся, настойчиво утягивая меня к джипу.

Меня словно парализовало, весь запал улетучился и я лишь молча, полными слез глазами смотрела вслед отъезжающему УАЗику. Силы оставили меня и я, еле передвигая ногами, доковыляла до машины, забилась в уголок и безудержно разрыдалась, осознавая, в какую пропасть бросил меня отец…

… Дашенька безмятежно спала в своей коляске, пока я, прохаживаясь по аллее близ парка, с нетерпением ожидала прихода Светки. Мысли мои метались, мешая сосредоточиться. Все, чем я жила до сегодняшнего дня, вдруг стало казаться нереальным и каким — то чужим, далеким.