Она застыла посреди комнаты, упрямо глядя в пол. Точеные формы прятались под свободным кроем наряда, и у Соболя возникло подозрение, что она нарочно выбрала именно эту тряпку. Купил он и облегающие вещи, в том числе, джинсы, юбки и туники, но девочка предпочла самую невзрачную из всего предложенного.

Хм… Неужто настолько боится его заинтересовать, или это защитная реакция? Наверное, у неё и по-настоящему хорошей одежды-то никогда не было.

— Ладно. — принял он вызов, кивнув, и мимолетно осмотрев Владу. — если тебе реально хочется таскать это, твоё право. Другие шмотки убери в шкаф. Будет настроение — наденешь.

— Я их выбросила. — повторила она, взметнув на него сердитый взгляд.

Этот неуловимый переход от робости к агрессии был Соболю непонятен. Порой ему казалось, что девчонка старается оградиться от него за стеной враждебности, потому что не умеет доверять первому встречному. Но сейчас, столкнувшись с ней глазами, он успел разглядеть, как на её лице мелькнуло нечто, сродни любопытства.

Что, если она его проверяет? Пытается запомнить его поведение в той или иной ситуации.

— Сожгла в камине, что ли? — хмыкнул мужчина, удерживая её взгляд своим.

— В окно вышвырнула. — с арктическим спокойствием сообщила она, и вскинула голову. — сколько я тебе должна за платье и туфли?

— Там же ярлык есть. — напомнил Соболь, неожиданно начиная забавляться её неумелыми стараниями вывести его из терпения.

Мстит за то, что навязал свою волю. Но он-то не пальцем делан, тоже упертый, и еще неизвестно, кто из них двоих продержится дольше.

Влада пошарила за шиворотом, нащупывая этикетку, но, не обнаружив её, снова сверкнула глазами. Максим усмехнулся. Все ярлыки с вещей он попросил срезать сразу в бутике, предвидел ведь, что последует подобная сцена.

— Чё, нет? — вполне натурально удивился он, подойдя к ней со спины. — может, ты его тоже выкинула?

— Зачем мне это? — насторожилась девушка, скрестив на груди руки.

— Ну, допустим, чтобы не отдавать придуманный, мифический долг за тряпку. — насмешливо предположил Максим.

Она дернула плечом, но промолчала. Не было её долгое время, волосы еще не высохли, и от неё пахло пеной для ванны, значит, быстро поплескалась, прежде чем примерять вещи. Чистоплотная малышка, — Соболю это пришлось по душе.

Убеждая себя, что никаких злых намерений не имеет, он коснулся длинных шелковистых прядей, провел ладонью до кончиков. Владка замерла, но он слышал, как задышала чаще и глубже. От того, что боится его, или от волнения? Нестерпимо захотелось узнать правду, противиться этому порыву было сложно. Соболь сделал шаг вперед, теперь, только чуть вытянуть руки, и можно дотронуться до бедер девчонки.

Прихлынула кровь и к паху, пробуждая сладкие токи возбуждения. Он стиснул зубы, наблюдая за девчонкой. Она была ниже него ненамного, в отличии от невысокой Нелли. Не придется наклоняться для поцелуя, — ошеломила совершенно ненужная, дикая мысль.

— Н-не надо…

Прерывистый, едва различимый шепот взрезал повисшую тишину, но Максим почти не расслышал просьбы, ибо в висках дробно застучали молоточки пульса. Владка повернула к нему лицо, во взгляде читалась мольба, но было там и что-то еще. Её полураскрытый рот, мелькнул кончик розового язычка, пробежался по нижней губе, и это невинный жест заставил мужчину шумно выдохнуть.

— Тебе не понравится… Я не умею целоваться правильно. — немного громче добавила Влада, густо зардевшись от смущения.

— Чтобы поцеловать кого-то, не надо учить никаких правил. — её наивная искренность окончательно пробила барьер, который Максим воздвиг между собой и ею.

Мать вашу, что он мелет? Говорит так, будто собирается сделать это. Влада подалась назад, и он ощутил, как пылает жаром её кожа. Она словно просилась в объятия, но с какой целью, Макс не понимал. Ища защиты, поддержки, просто желая почувствовать, что не одна? Точку в мучительном раздрайве размышлений поставила она:

— Я сама этого хочу. Покажи мне настоящий поцелуй.

Резко развернулась, прильнула к нему, маленькие ладошки поползли по его рукам к плечам, пальчики ощупали твердые мышцы, очертили замысловатые узоры, и сомкнулись на шее. Соболя бросило в холодный пот. То, что происходило, было за рамками его здравого смысла, и её смелость граничила с его нарастающим вожделением.

Он больно стиснул запястья девочки, но она не сдавалась, так что отстранить её оказалось трудно. Голос хрипел, когда Максим отрывисто бросил:

— Сама-то знаешь, чё делаешь?