— Слизывай мед, чужестранец, и не задавай вопросов- заявила моя индейская принцесса. И вскоре в темной комнате раздались томные вздохи и стоны, иногда прерываемые площадными ругательствами. Меня это очень даже устраивало — ничто мне так не по душе в прекрасном поле, как ненасытность, особливо, когда речь идет о девчонке сильной и гибкой, словно дикая пантера.

Это маленькое приключение безмерно вдохновило меня и скоро мое скромное жилище в Вера-Крусе украсилось прелестной новой служанкой.

Касик тотонаков все больше и теснее сотрудничал с нами, обещая стать нам "братом". Конечно, эти тотонаки сильно боялись Мотекусомы, который мог в любую минуту обрушиться на них с многочисленным войском ацтеков. Во всяком случае, они сделали все, чтобы породниться с нами: привели восемь своих девушек, все дочери касиков, в богатых уборах и с множеством украшений, и передали их испанским командирам в жены.

Одна из них, племянница толстого касика, богатая наследница, была предназначена самому Кортесу, который принял ее с радостью, но заявил, что, прежде всего, и девушки, и весь народ должны отказаться от своих идолов и стать христианами. Все их мерзости, сказал Кортес, должны быть немедленно прекращены; тогда только мы с ними породнимся и впоследствии наградим их многими новыми землями. Но касики, жрецы и знатные индейцы с ужасом возопили, что им невозможно остаться без своих идолов и жертвоприношений, так как это их божества, которые всегда и все время давали им и урожаи, и мир, и все необходимое.

"Мы не верим, — говорили тотонаки, — мы боимся".

Но и веселится они тут тоже любят, да и выпить не дураки. В дни празднеств они приносили служителям храмов кур, собачек и перепелок, приносили свое вино и хлеб, и все напивались допьяна. Покупали для торжества охапки роз и сосуды с благовониями и с какао, а также фрукты. На празднествах часто раздавали гостям коврики, и устраивали дискотеки, те плясали на них днем и ночью, пока не падали от усталости или от хмельного.

Далее произошло все так же, как на острове Косумель: идолов разбили и осколки бросили вниз, по ступеням. А были эти жалкие идолы страшны лицом и уродливы телом. Перед многими идолами приносили в жертву гадюк и других змей, некоторым надевали на шею ожерелье из гадючьих хвостов, так что зрелище было омерзительное. Вой и плач индейцев тут же наполнили воздух; жрецы по-своему молились, чтобы повергнутые идолы не мстили им за поношение; кое-где засвистели стрелы оскорбленных тотонаков. Тогда испанцы схватили толстого касика, 6 жрецов и множество знатных индейцев, и Кортес объявил им, что их казнят, если они не заставят своих прекратить нападение. Это удалось. Сильно помогла наша помощница индианка Марина, она воззвав к небесам, указала на разбитые обломки и спросила местных — где же обещанная месть? Где наказание? Не будет его, так как эти боги ложные, а касику она между делом напомнила, что сделает с ним и его народом Мотекусома, если "каштилтеки" откажут ему в помощи. Все понемногу успокоилось.

Кортес велел четырем жрецам постричься, помыться, одеться в чистые белые одежды и заботиться о чистоте и красоте нового храма, ежедневно украшая его свежими зелеными ветвями, и служить изображению Богородицы. А чтобы они не ленились, и за ними был надзор, он поселил при храме нашего старого хромого инвалида, Хуана де Торреса, из Кордовы. А тот человек суровый, словно настоящий мужик из Челябинска! Но все меньше и меньше людей пригодных для битвы остается в нашем войске. Опять было приказано нашим плотникам сделать крест, также решено было также вместо ладана употреблять местные курения, а свечи выделывать из туземного воска, употребления которого местные индейцы не знали.

Если убрать у индийцев их идолов и кровавые жертвоприношения, то в остальном они живут сейчас и будут жить дальше, на радость католическим монахам, словно христианские подвижники, суровые аскеты. В своей жизни они довольствуются малым, столь малым, что едва имеют во что одеться и чем пропитаться. Еда у них до крайности скудная, то же можно сказать и об одежде; для сна у большинства и целой циновки не найдется. Прикрывшись ветхой накидкой, они ложатся спать, а проснувшись, уже готовы работать, им нет труда или помехи в том, чтобы как-то по-особому одеться или раздеться. Они терпеливы, чрезвычайно выносливы, покорны как овцы; не помню, чтобы я когда-либо замечал у них злопамятство; они смиренны, всех слушаются, то ли по необходимости, то ли по доброй воле, и умеют только служить, да трудиться. Каждый знает, как сложить стену, построить дом, свить веревку, все владеют такими ремеслами, большого искусства не требующими. Удивительно их терпение и выносливость: в болезнях тюфяком им служит жесткая земля, о белье и речи нет, в лучшем случае подстелят дырявую циновку, а под голову кладут камень или кусок дерева, многим же и голову не на что приклонить, так и лежат на голой земле. Дома у них очень маленькие, некоторые покрыты земляною кровлей, некоторые — соломой, иные похожи на келью святого отшельника и больше напоминают могилу, нежели дом.

ГЛАВА 8.

На следующий день была торжественная месса, при которой присутствовали все индейцы во главе с касиками и восемью девушками, которые тут же были окрещены, а затем и распределены между нами. Племянница касика, ныне донья Каталина, была очень некрасива, но Кортес принял ее, не морщась; зато другая, донья Франсиска, была очень хороша, и ее получил опять Алонсо Эрнандес Пуэрто Карреро. Как меня достали эти дележки. Наплевать мне на племянника Медельинского графа!

В Вера Крусе уже ожидал нас корабль, прибывший прямо с Кубы. Командовал им Франсиско де Сауседо, которого называли "Щеголем", и с ним вместе прибыли Луис Марин, и десять человек солдат. Главнейшей их новостью было, что Диего Веласкес получил назначение губернатора Кубы, и окрестных земель, а также разрешение торговать где и как ему угодно, и по своему усмотрению основывать новые города. В том числе и здесь, то есть опять мы находились на его территории. Все это немало подняло дух его сторонников.

Тем временем постройка крепости уже окончилась, и испанцам стало тягостно длительное бездействие. Почти единогласно, поэтому, все заявили Кортесу, что пора пощупать великого Мотекусому за вымя, и убедиться, так ли велика его мощь, как все тут говорят. Флаг Вам в руки. А перед этим походом следовало бы направить к королю в Испанию точную реляцию о всех событиях, послав также в подарок Его Величеству все золото — не только от Мотекусомы, но и то, какое мы все выручили от обмена. Кортес тут же согласился с этими предложениями. Он же, через своих друзей, их и выдвинул.

— Одно лишь только кажется мне неподходящим: если каждый из нас возьмет приходящуюся ему долю добычи, то для государя не так уж много останется — все это время прилюдно сетовал наш предводитель.

А посему он предложил Диего де Ордасу и Франсиско де Монтехо, как ловким и оборотистым дельцам, в отдельности переговорить с каждым из солдат, не пожелает ли он отказаться пока от своей доли. Всем, конечно, было ясно, что первый подарок Его Величеству должен был быть весьма значительным, а посему всем и пришлось согласиться на отказ, что они и закрепили своей подписью. Никто не увильнул. Даже инвалид, старик Эредиа из Бискайи, чье лицо было изрыто оспой, борода всклочена, одна нога короче другой, принес и положил в общий котел сережку из низкопробного золота, вмененную у туземцев. Пришлось и мне кое-что выделить, чтобы не быть белой вороной.