— Я бы и рад постоять здесь с тобой еще, — нарушил затянувшееся молчание Ваня, — но погода портится. Да и ветер усиливается. Рискуешь замерзнуть, — произнеся это он шмыгнул носом и точно пытался сдержать рвущийся наружу кашель.

— Тебе бы дома пару дней отлежаться, — спохватившись, проговорила. Он же еще вчера носом шмыгал. А простуда просто так не проходит. Ванька же еще и на тренировки ходил. — Заразишь еще кого.

— Если это не вирусное, то не так уж и опасно, — отмахнулся от моих слов.

— Конечно, не опасно. Зато ты можешь себе же сделать еще хуже.

— Переживаешь за меня, Кислицына? — Иван иронично изогнул бровь. И улыбнулся так, что стало ясно — паясничает.

Он спросил. А я словно воды в рот набрала. Переживаю ли я за него? Да, переживаю. И вроде меня не должно это волновать. Но волнует… И не нравится мысль, что он может заболеть еще сильнее.

— Ладно, — когда тело пробрал холодный ветер, заговорила. — Мне уже пора. Спасибо, что проводил. Поторопись домой. Тебе все-таки не мешает подлечиться.

Сделала первый шаг в сторону подъезда, когда Ваня ухватил меня за руку, не позволяя тем самым двигаться дальше.

А продолжение уже скоро:) Если вам понравилась история, не забывайте порадовать автора, нажав на кнопочку "Мне нравится". Так же можете подписаться на стриачку, чтобы не пропустить начало новой истории))

— Что такое? — спросила, смотря на руку, с силой сжимающую мое запястье. Боли не было. Зато внутри меня поселилось непонимание.

— Не иди с ним, — попросил Ванька, точно зная, о ком идет речь.

— Больше не пытайся лезть туда, куда тебя не просят, — бросила. Дернула рукой, высвобождая ее из плена чужих пальцем и заторопилась скрыться в подъезде. Хотела обернуться, посмотреть на Ваню, но сдержалась. Он собирался переступить границу дозволенного. Мы слишком мало знакомы, чтобы он смел указывать мне, что делать. И Дима не виноват в том, что у другого парня появился ко мне определенный интерес. Еще я не сомневалась, что этот самый интерес слишком быстро исчезнет.

— Лида… — успела услышать перед тем, как металлическая дверь скрыла меня от того, кто все больше становился мне небезразличен.

Выдохнув, взбежала по ступеням на нужный этаж. И замерла у двери. Я уже слышала крики. И понимала, что случится, когда я переступлю порог квартиры. Но вернуться на улицу я не могла. Да мне просто-напросто негде ночевать! Конечно, я не в первый раз нарываюсь на скандал, но именно сейчас, когда я ощутила исходящее от, по сути, чужого человека тепло и участие, снова погружаться в грязь, в которой увязла моя семья, не хотелось.

Отступила от двери. Сошла с замученного и истоптанного коврика. И куда пойти?

Осмотрелась в задумчивости. Идти на улицу в такое время одной уже опасно. Черт знает, на кого можно нарваться. Беспокоить Мирку тоже не хотелось. Она, скорее всего, сейчас от своего Сашки отлипнуть не может. Остается переждать очередной скандал родителей в подъезде. Поднимусь на два этажа вверх и притаюсь там. Другого выхода все равно не было. Свет фонаря с улицы как раз будет светить в окно. И, возможно, у меня получится немного позаниматься. Самое главное не заснуть сидя. Поем по-быстрому, когда зайду в квартиру. До этого времени займусь учебой.

Решив так, поднялась на нужный этаж и пристроилась на подоконнике. Рядом с собой поставила сумку. Раскрыв молнию, полезла за тетрадью с конспектами и телефоном. Разблокировав экран, увидела три непрочитанных сообщения от Димы и пять пропущенных звонков от матери. Хотела ей позвонить, сообщить, что все нормально. Да и самой убедиться, что ничего криминального не произошло. Но так и не смогла побороть себя и нажать на вызов номера. Зачем? Сложно было поверить, что мать вдруг вспомнила о том, что на дочь можно не только кричать, но еще и… Можно о ней беспокоиться.

Иван

Если она думала, что я сразу уйду, как только она трусливо сбежит, скрывшись в подъезде, то глубоко ошибалась. Меня тянуло к этой девчонке все сильнее. И просто так уйти я уже не мог. Поэтому, чтобы как последний идиот, не топтаться на одном месте, пристроился на заборе. На нем явно любили протирать штаны. Частичное отсутствие краски и выемка, оставленная явно не легким субъектом, говорили о многом.

Поднял взгляд на окна подъезда. Первый этаж, само собой, не видно. Второй… третий… четвертый.