Долго мусолила маленькую кружку нормального бодрящего напитка, выискивая в интернете рецепт тухлого яйца. Можно было бы подбросить Петеньке и свежее, но я переживала, что он его найдёт раньше времени и сожрёт. Судя по тому, как он вчера уничтожил половину моего недельного запаса еды, это он и сделает. Зловонную бомбу я решила подготовить дома, чтобы уж наверняка. Принесу в логово врага, под чинным предлогом рисования слона.

Осталось дело за малым, купить десяток яиц и испортить их. Именно для этой цели я и собралась в магазин, даже успела выйти из квартиры и дверь закрыть.

— Уходишь? — послышалось сверху, — А я думал на кофе напроситься, ты вчера обещала вроде. — свесившись с перил, на меня смотрел седой Петенька.

— В магазин иду. Ой… — выданная мной фраза прозвучала сипло с болью в горле.

— Кажется, ты заболела. На ангину похоже. Вот точно она!

Ага! Кажется, я сорвала голос, когда тебя костерила.

Петенька перемахнул через перила как заправский паркурщик и через считаные секунды стоял рядом. Чёрные волосы, казавшиеся издалека седыми, были покрыты бетонной пылью. Это он ко мне на кофе так торопился, что даже голову оттряхнуть не удосужился.

— Давай обратно поворачивай. — скомандовал Петенька, напоминая мне папеньку.

— В магазин мне надо… — прошептала я, морщась от боли.

— Список нацарапай, а я сгоняю по бырому. — велел неДоравшан, свалившийся на мою голову как чёрт из табакерки.

Вместо слов, я согласно кивнула, и вернув ключ в замочную скважину, провернула его.

Пока невероятно заботливый Петенька толкался в прихожей, я, как он выразился, царапала список. Яйца стояли первыми в этом списке, их я написала с особой радостью. А вот остальные товары для отвода глаз, разве что сливки у меня действительно закончились.

Вышла к Петеньке с чувством победы. Он сам купит себе будущий предмет мести.

— Вот. — сипло вякнув, протянула список, забыв на радостях о своём сорванном горле.

Только вот Петенька, взяв список, не торопился уходить.

— Что? — уставилась на него в непонимании, не кофе же он ждёт, сам остался ждать список в прихожей.

— Денег давай. Я бы и сам заплатил, для славной женщины ничего не жалко, но я на мели. А ты раз в магазин шла, значит, у тебя есть деньжонки. — со знанием дела рассудил Петенька.

Я стояла в прихожей, как облизанная щенком кошка Матильда. И дело было вовсе не в деньгах.

— Угу. — кивнув не сразу, буркнула я, и полезла в сумку за кошельком.

Получив от меня красненький билет банка России, Петенька тут же удалился, а я бросилась к зеркалу. Принялась разглядывать своё лицо. Где этот идиот женщину разглядел? Да ещё и славную?

Ну ладно славная, это у него после маминых харчей побочный эффект, а женщина то откуда взялась? Ещё тридцать первого меня не иначе как девушкой не называли…Неужели я так поплохела за эти три дня?!

Петенька вернулся аккурат после того, как я смыла с лица уже третью маску. Но если бы не его расторопность, я и четвёртую бы сделала, а может быть даже и пятую. Неуверенна, что похорошела хоть чуть-чуть, а вот он выглядел немного иначе в верхней одежде. Хорошее серое пальто из шерсти под цвет его глаз, и явно кожаные ботинки. Создал бы впечатление солидного мужчины, а не удивил, если бы между двумя этими предметами не торчали рабочие штаны, покрытые бетонной пылью.

— Вот покупки. — в одну руку мне сунул пакет, повозился в кармане, — Сдача и чек. — это выдал в другую, — А это от меня. — покачал перед моим носом чем-то чёрным в прозрачном кульке.

— Что это? — окончательно севшим голосом спросила у раздевшегося Петеньки, бесцеремонно проходящего на мою кухню.

Хорошо хоть не в ботинках.

— Чёрная редька! Лучшее в мире лекарство от боли в горле. Правда, её хорошо бы с мёдом, но на мёд у меня денег нет. У тебя есть мёд? — Петенька резко остановился, обернувшись и я врезалась в него, шурша пакетом.

— Нет мёда… — прошелестела губами, будучи в неясном восхищении Петенькой.

— Молчи женщина! Можно кивнуть или головой отрицательно покачать! Горло же болит! — искренне возмутился он, — С сахаром тоже можно, главное, чтобы сок дала. — строго сказал Пётр, продолжив свой путь уже к раковине.

Я пошла за ним не сразу, меня терзали два чувства одновременно. Восхищение его хамской, но настоящей заботой, когда он на свои последние копейки купил мне редьку, и возмущение оттого, что женщиной называет.

— Мне до женщины ещё лет сорок… Я даже маму женщиной не называю… — возмутилась вслух, как только догнала Петеньку, но с сомнением, что мой шёпот смог передать все краски негодования.

— Вот те раз! — фыркнул Петенька, хватаясь за нож, — Женщина звучит гордо, как и мужчина! На девочку ты уже не тянешь, — резонно заметил он, — Да и явно не девушка и опять болтаешь. Горло же разболится. — сделал выводы, оглядев меня с ног до головы.