И как в воду глядела.

Пальцы дракона на ее талии сжались, весь он напрягся струной. Каким-то внутренним чутьем Карина ощутила, как участился его пульс.

— Вот как? — спросил он сухо, но в этой сухости столько эмоций, что Карина и пошевелиться не решалась.

Лавария принялась бурно и в красках рассказывать, как она, Кари де Алиум, утерла нос василиске Бантор, как впечатлился магистр, и вообще, какая она молодец, что перевелась на факультет драконистики.

16.3

Но Карина слушала ее в пол уха, ощущая железные пальцы на своей талии и настроение Аморина, которое с каждой секундой все мрачнее и мрачнее. В конце концов, он прервал бурный поток восторгов Лаварии.

— Спасибо, что не бросила мою девочку, — сказал он почти любезно. — Ей пока надо пообтереться в новом формате. А сейчас прости, нам надо ну… Понимаешь.

Он послал драконице многозначительный взгляд. Та понимающе заулыбалась, закивала, Карине даже неприятно стало — не привыкла она личную жизнь выставлять напоказ, а тут все видят эти браслеты, и даже знают, откуда они взялись. Да еще и как-то сально улыбаются, когда узнают, что они помолвлены.

Дурдом какой.

Аморин долго прощаться с Лаварией не стал, просто увел Карину в какую-то кладовку, и плотно закрыл дверь. Здесь тесно, тепло, стены зачем-то обиты мягким, а под потолком парит светящийся шар.

— Какого аспида ты творишь?! — выругался Аморин, резко разворачиваясь к ней. — Я тебе что сказал?

Карина терпеть необоснованных наездов не собиралась.

— Сказал вливаться, — тем же тоном ответила она. — Я и вливаюсь, как умею. Ты же сам не дал никаких инструкций. Или я как, по-твоему, должна в углу сидеть? Тогда не надо было вообще выпускать из комнаты. И вообще, перемещать меня!

Последнюю фразу она почти выкрикнула. Кровь закипела, все в ней запротестовало против несправедливых обвинений, и давать себя в обиду Карина не собиралась. Смогла же она каким-то чудом отмахаться от Сальвии. Аморин, конечно, посерьезнее василиски (наверное), но ему уступать тоже не станет. Иначе решит, что ею можно помыкать.

Глаза дракона полыхнули синим, он резко приблизился, уперев ладони по бокам в стену, от него повеяло угрозой и чем-то, тем не менее, манящим. Дичь какая-то. Самое время испугаться, но она почему-то смотрит в эти аквамариновые бездны и к пущему стыду зарождается в ней совсем не страх.

— Ты понимаешь, что это очень опасно? — проговорил он хриплым голосом, скользнув взглядом по ее губам. — Понимаешь, что ты ничего не знаешь об этом мире, и любая оплошность, любой прокол выдаст нас обоих с потрохами?

От его близости все гудело, в груди стучало набатом, ее разрывало от противоречивых желаний — оттолкнуть его и поцеловать (что вообще ни в какие ворота не лезет).

— А кто виноват? — выпалила она. — Я что ли? Может меня еще расхотят туда отправлять.

— Кари, — шумно выдохнув проговорил Аморин, не сводя с нее гипнотического взгляда. — Если магистр тебя утвердил, отвертеться не получится. Тебе придется многое выучить, очень много. Долбаный вепрь, даже не знаю, с чего начать. И ты помнишь, у нас еще договор?

Как такое забыть? Карина прекрасно помнила, что у них договор, и этот сногсшибательный дракон возится с ней только для того, чтобы прикрыть собственную, гм, задницу (вообще-то шикарную), и достичь каких-то своих драконьих целей.

И это, к своему стыду и досаде, ужасно обидно.

— Помню, — отозвалась Карина. — Я все прекрасно помню, Аморин. И если мы вляпались в это все по твоей вине, надеюсь с твоей же помощью выберемся.

Глава 17

Аморин смотрел на нее, такую близкую, пахнущую, как весенний луг с легкой ноткой мяты, и не мог понять, хочет ее прибить за такую безалаберность, или отодрать прямо тут. Потому что пахнет от нее так, что голова кругом.

Пухлые губы, приподнятая платьем грудь, ох, эта шикарная грудь…

Когда он подбирал ей платье. Даже не думал, что оно будет на ней сидеть так шикарно. Обтягивает ее формы, талию, эти бедра. М… долбаный аспид, зачем он затащил ее в эту каморку? Это же сплошная провокация.

И смотрит на него своими зелеными глазищами.

Ну разве можно так смотреть на дракона?

И почему его так заводит эта девчонка? Простое плотское желание к иномирянке? Дурь какая-то, вот что это. Но так трудно сопротивляться этой дури.

Поддавшись секундной слабости он подался вперед и прильнул к ее губам. Мягким, теплым, таким невыносимо зовущим. Аморин сам не понял, как его руки обвились вокруг ее талии, как он прижал ее всем телом к стене, как его поцелуй становился каждым мигом все настойчивей.

Причем Кари по какой-то неведомой причине все еще не оттолкнула его, не попыталась вырваться и дать ему по лицу — робко отвечает на поцелуй, очень осторожно, касается его щек пальцами.

Что с ним такое происходит?