Фолиант, который они вместе с Кайроном Вормином выкрали из архива, оказался с подвохом — страницы справа на вполне читабельном дракозаль, зато слева — будто все буквы перетасованы и написана полная муть.

Причем чем дольше Аморин изучал фолиант, тем больше понимал — самое главное содержится как раз в этой мути, которую он не понимает.

Он надеялся сам разобраться с этим, в конце концов, он де Нэвариус, а не какой-нибудь деревенский дурак, который драконье заклинание сложить не может. Но фолиант не поддавался ни заклинанию огня, ни заклинанию холода, ни даже заклинанию очищения материи. А оно базовое для всех блокированных артефактов.

То, что фолиант блокирован — ясно, как день.

И сейчас, пока Кари спит (все-таки солнце даже не встало), вся такая зовущая и сладкая, девушка, которую он бы вообще не хотел никогда выпускать из рук, он вынужден разыскивать Кайрона, чтобы тот как-то помог с фолиантом.

Стараясь держаться в тени колонн (мало ли, кто увидит, что его занесло в корпус факультета ментальных превращений), Аморин нашел Кайрона в лаунже менталистики, в кресле и, конечно, с книгой на коленях.

Покрутив головой и убедившись, что вокруг никого, Аморин вышел из тени. Кайрон вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился, увидев знакомое лицо.

— Аморин, — вкрадчиво произнес виверн, сверкнув глазами. — Как успехи?

Дракон нехотя присел на перила соседнего кресла.

— Не очень, — признался он.

— А что так? — хмыкнул Кайрон.

Виверн ухмылялся так, словно знает, что у Аморина ничего не выходит, и это бесило невероятно.

— По-моему, тебе известно, — мрачно заметил дракон.

Виверн, довольный произведенным эффектом, отложил книгу и откинулся на спинку кресла. Вот гад, знает, что сейчас он, дракон де Нэвариус зависит от знаний этого мозгляка. И упивается.

— Известно, — коротко согласился Кайрон.

— И?

— Что «и»? — наигранно удивился виверн.

Аморин от бешенства скрипнул зубами, но спросил как можно более терпеливо:

— Что тебе известно, Кайрон? Как мне заставить фолиант стать читабельным?

Виверн сверкнул на него глазами, острое лицо в утренних сумерках лаунжа показалось еще более угловатым, внутри Аморина невольно зашевелилась драконья суть, готовая в любую секунду вырваться наружу и принять бой, если потребуется.

Но Кайрон нападать не спешил.

22.1

Он просто сложил руки на груди и произнес все так же вкрадчиво, как умеют только виверны:

— Я бы сказал. Но ты до сих пор не выполнил своей части уговора, дракон.

Аморин зарычал, закатив глаза. Блин, он серьезно?

— Ты все еще сохнешь по Лаварии? — спросил он.

— Ты обещал, — напомнил Кайрон неумолимо.

— Твоего ж аспида… — выругался Аморин, дико бесясь от упертости этого змея. — Вставай. Пошли.

Бравада с виверна моментально слетела. Она вытаращился, вцепившись в подлокотники.

— Что, прямо сейчас? — спросил он.

— А чего ждать? — огрызнулся Аморин.

Ему дико, но зуда в пятках хотелось выяснить причины своего умопомрачительного увлечения Кари, а ее понимание дракозаль вообще выбивало почву из-под ног. А тут еще этот герой-любовник…

Он шел по коридорам Шэона, уже даже не скрываясь и не боясь, что его кто-то увидит в корпусе ментальных превращений. Виверн торопился следом, путаясь в широком балахоне, которые носят все адепты этого факультета.

– Что я ей скажу? — нервничал Кайрон. — Если она не захочет? Аморин? Вдруг я недостаточно умен для нее.

Аморин злился и торопился. Последнее, чем хотелось заниматься — это устраивать отношения между вивернами и драконицами. Они бы сами могли как-нибудь обойтись. Хотя, видимо, нет.

— Уверен, — сказал он на ходу, — умный ты для нее достаточно. Это точно. Главное не грузи терминами.

— А вдруг она еще спит?

— Может быть.

— Тогда лучше в следующий раз?

— Нет. Сейчас.

— Но…

— У меня нет столько времени.

Они остановились возле дверей, на которой приклеен большой фиолетовый цветок. Аморин постучал три раза.

Никто не ответил.

Кайрон нервно проговорил, пытаясь развернуться, чтобы смыться:

— Спит. Давай в другой…

— Стоять, — приказал Аморин и снова постучал, в этот раз более настойчиво.

Спустя несколько мгновений за дверью послышалось шуршание, легкие шаги, потом щелкнул замок, и створка открылась.

Даже Аморин замер, а Кайрон вообще оцепенело выдохнул.

Лавария предстала перед ними очаровательно заспанная, с пушистыми ресницами, небрежной копной белокурых локонов и в длинном полупрозрачном пеньюаре лилового цвета. Сквозь него все ее формы отлично видны — полная грудь с дразнящими большими сосками, соблазнительная впадинка пупка и гладко выбритый треугольник между ног.