Пока можно обойтись без уточнений. Кто знает, не заодно ли эта ведунья с хозяйкой этого дома. Та вчера представляла её гостям весьма пышно и тепло.

— Я не могу видеть определённые события, — пожала плечами мадам Корби. — Больше образы, пересечение судеб. И уже их мне приходится толковать. К тому же обычно мне нужно провести несколько простых ритуалов перед тем, как начать прорицать, — продолжала она, когда мы вместе сели на диван. — Но я вчера увидела вас — и мне сразу явилось столкновение.

— Столкновение? — глупо переспросила я.

А ведунья для пущей убедительности хлопнула ладонями друг о друга и сцепила пальцы.

— Смешение тёмной и светлой силы, — проговорила она почти торжественно.

Хотелось бы знать точнее, насколько… гхм… сильно смешались эти силы. И в какой именно миг. Может, именно в тот, о котором я не помню? То, что при соприкосновении с Ренельдом я ощутила некий тёмный поток — это точно. Только вот откуда бы ему взяться в месье дознавателе в таком количестве? Обычно в магах преобладают светлые ауры. А тут я ощутила безоговорочный мрак.

— Это опасно? — на всякий случай уточнила я.

Может, для меня такое «вторжение» вредно! Не зря же глаза герцога показались мне настолько ядовитыми… Сумасшедше красивыми, надо признать — но при этом не меньше похожими на смертельное зелье.

К слову, в моей ауре никогда не было ни капли тьмы, как у других магов. Она вообще не может во мне зародиться. Такой вот странный дефект с рождения. Это, в первую очередь, и привлекло Эдгара и послужило толчком к тому, чтобы взять меня в жёны.

— Тьма не страшна сама по себе. Мы все носим её в той или иной степени. Но во всём должен быть баланс, — улыбнулась мадам Корби. — Свет выжигает, если его слишком много. Вы в большой опасности. Переполненная чаша уже накренилась.

Об этом мой муж мне тоже говорил… До самой смерти он искал способ, как избавить меня от такой участи — но так и не успел найти.

— И что же вы ещё увидели? — осторожно спросила я, отчего-то слегка подавленная её словами, которые лишь подтвердили мои страхи.

— Ошибку. Которая эту чашу и накренила. Первая капля из неё уже упала. Я могу сказать вам больше. Но для этого мне нужно ваше согласие.

— Нет-нет! — я взмахнула рукой. — Не стоит. Я и того, что вы мне уже сказали, знать не хотела.

— Нравятся неожиданности? — ведунья изогнула бровь.

Кто бы говорил. Уж на её месте оказаться я точно не мечтала бы. Предвидеть всё — свихнуться можно!

— Они придают некоторую пикантность жизни, — я натянуто улыбнулась.

И уж этой пикантности с утра мне досталось больше некуда. До сих пор припекает, словно меня присыпали жгучим перцем.

— Не могу не согласиться, — серьёзно кивнула мадам Корби. — Дело ваше. Не бойтесь: насчёт предсказаний я как врач — не разглашаю их посторонним людям.

— Это радует, — кисло буркнула я. — Спасибо вам, что помогли. Пожалуй, я пойду. Приятного дня!

— Не останетесь выпить чаю? — ведунья взмахом руки обвела стол.

— Нет, благодарю, — я поспешно встала.

В этом доме я больше ничего не буду ни есть, ни пить. Хватило накануне, знаете ли — как бы теперь выпутаться из этой западни.

— Позвольте только один совет, — ведунья мягко тронула меня за руку, отчего я непроизвольно дёрнулась. — Не спускайтесь в подземелье.

— Что? — не поняла я. — Какое подземелье?

Но не успела ещё уточнить, как в дверь комнаты постучали. Из соседней каморки степенно, словно фигурка из механических часов на Жардинской площади, вышла служанка, чтобы открыть. И едва внутрь шагнула ещё одна гостья ведуньи, я мгновенно пожалела, что не выпрыгнула в окно спальни герцога.

Потому что это оказалась герцогиня Энессийская. Собственной и вполне себе царственной персоной. Недалеко же я от неё убежала…

Так же, как фрейлины вокруг какой-нибудь принцессы, рядом с её светлостью вились молоденькие аристократки. Они вошли за ней следом, о чём-то переговариваясь и деликатно смеясь.

Сама же Виолена де Ламьер хранила лёгкую отрешённость. Она оглядела нас с мадам Корби и прошла дальше, гордо вскинув голову, держа спину так прямо, что ни один локон её сложно уложенной и украшенной серебряным гребнем причёски не колыхнулся. На светло-русых, только едва тронутых сединой волосах мягко заиграл утренний свет. Как и на вышивке серо-голубого платья, безупречно облегающего её фигуру. Которая стройностью, между прочим, ничуть не уступала фигуркам молоденьких спутниц.