– Я пришла к вам первому. – (На самом деле он был четвертым, но Вик знала по опыту, что необходимо оберегать гордость тех, кто пользуется ограниченной властью: они обижаются гораздо легче, чем действительно могущественные люди.) – Наставник Лорсен отзывался о вас в самых ярких красках как об одном из наиболее почтенных старейшин, пользующемся уважением во всех лагерях. Человеке, чей голос мог бы объединить вокруг себя других.

– Это, разумеется, лестно, но наставник слишком высокого мнения обо мне. Если бы объединение людей зависело лишь от одного голоса… Возможно, Вестпорт не был бы столь прискорбно разобщен.

– Может быть, мы могли бы помочь вам примирить своих сограждан. Я знаю, вы верите в Союз.

– Несомненно! Верил всю свою жизнь. Мой дед был одним из тех, кто с самого начала стоял за присоединение к нему нашего города. – Улыбка Филио поблекла. – Но это дело очень непростое… Король Джезаль был человеком известных достоинств, в то время как король Орсо молод…

Филио поморщился, увидев, как его племянник эффектно взмахнул клинками.

– …и, как говорят, в избытке предавался всем порокам, свойственным для молодых людей. Ваши ошибки в войнах против Стирии тоже принесли немало вреда. И затем, есть еще Солумео Шудра. – Филио прищелкнул языком. – Вам уже довелось слышать, как он говорит?

– Немного.

– Такая убедительность! Такой напор! Такая… – как это говорится? – харизма! Его любят так, как могут любить только политиков, лишенных власти – а следовательно, неспособных разочаровать. Он заставил многих людей увидеть вещи по-своему. На стороне Союза нет никого, кто мог бы с ним равняться; все они слишком неповоротливы. Но ведь в том-то и трудность, не правда ли? Защищать со страстью то, что ты уже имеешь, – это слишком скучно. В то время как любая альтернатива столь пленительна! Радуги обещаний! Каскады мечты! Блистательный корабль фантазий, которому не грозит столкновение с необходимостью действительно что-либо делать.

– Так, значит, его величество может рассчитывать на то, что вы проголосуете так, как надо?

– Хотел бы я ответить вам бескомпромиссным союзным «да»! Но боюсь, в настоящий момент… – Филио страдальчески сморщил лицо. – Все, что я могу вам предложить, – это традиционное стирийское «может быть». Здесь, в Вестпорте, на Перекрестке Мира, посередине между гурками, стирийцами и Союзом, мы поневоле научились искусству компромиссов. Я бы не смог так долго участвовать в политической жизни города, если бы жестко придерживался тех или иных принципов.

– Принципы подобны одежде, – заметила Вик, разглаживая свой мундир. – Их приходится менять в зависимости от собеседника.

– Вот именно. В свое время, я надеюсь, мы сможем обсудить мою цену за переодевание в нужные цвета, да? Но было бы глупостью выбрать сторону слишком рано. Я ведь могу оказаться на той, которая проиграет!

Вик подумала, что едва ли может его винить. Если она чему-то и научилась в лагерях, так это одному: всегда держаться с победителями.

– В таком случае мы поговорим позже. Когда будущее несколько определится.

Вик встала, игнорируя внезапный приступ боли, прострелившей искалеченное бедро, щелкнула каблуками и отвесила жесткий формальный поклон. Филио, по всей видимости, это очень понравилось. Но не настолько, чтобы пообещать ей свой голос.

– Надеюсь. Но давайте не будем заставлять друг друга тратить время, пока мы не уверены в своих цифрах… А! – Он вскочил на ноги, увидев, что каблук его племянника коснулся края круга. – Следи за задней ногой, идиот! Точность!

Долгожданный ветерок пролетел по городскому парку Вестпорта, неся запахи смолы, цветов и пряностей от расположенного за стеной рынка. Листва ста различных видов и форм принялась шелестеть, шуршать и перешептываться. Из фонтана вырвалось облако водяной пыли, в котором яркое солнце тут же нарисовало мимолетную радугу.

На лицо Вик упала тень.

– Можно присесть?

Рядом с ее скамьей стояла широкоплечая женщина, одетая по южной моде, в свободную полотняную одежду. Темнокожая, с волевым лицом и ежиком коротко стриженных седоватых волос.

– Боюсь, я не говорю по-стирийски, – отозвалась Вик на союзном наречии.

Это была наполовину ложь. Она говорила достаточно, чтобы ее понимали, но имелась опасность, что она не уловит всех нюансов – а в настолько деликатных переговорах, как эти, нельзя позволить себе ошибиться. Кроме того, Вик предпочитала оставаться недооцененной.

Женщина вздохнула:

– Как типично для союзного начальства – прислать на переговоры человека, который даже не знает местного языка!

– Я-то думала, здесь Перекресток Мира, где говорят на всех наречиях, – парировала Вик. – Вы, должно быть, Дайеп Мозолия?