Вернувшись в основное здание магазина, мы прошли по петляющему туда-сюда коридору и добрались до лестницы – тут обнаружилось еще больше каминов, любопытных закутков и укромных местечек, где было нетрудно заблудиться. Царившая в этом месте атмосфера чем-то напоминала книги про Гарри Поттера. И впрямь, идеальный книжный магазин.

Преодолев изящный пролет ступенек, вдоль которого также тянулись книжные полки, мы оказались на первой лестничной площадке, ведущей в зал, куда выходило множество дверей из разных комнат. Сверху на меня неодобрительно взирала голова огромного лося, пока я стояла там, стараясь осознать все увиденное. Холл, украшенный мрачными, загадочными пейзажами в позолоченных рамах, показался мне величественно-эксцентричным, как и все в этом доме. Вытянув шею, я посмотрела на уходящую вверх лестницу и увидела еще два пролета и арочный, украшенный витиеватыми карнизами потолок, который по высоте, казалось, мог потягаться с куполом собора.

– Это поразительно! – снова сказала я и тут же спохватилась: вот я заладила. – Прости, я все повторяю одно и то же, но твой дом… я просто потеряла дар речи.

Юан снова рассмеялся. Мои щеки залились румянцем, но в душе я ликовала. Я и не подозревала, что так хорошо умею смешить.

– Обещаю, что завтра, когда будет светло, проведу для тебя полноценную экскурсию, – сказал он, открывая дверь по правую руку от себя. – А сейчас ты, должно быть, проголодалась.

Я вежливо улыбнулась, хотя мне совершенно не хотелось есть. Единственное, чего мне хотелось, так это копаться в бесконечных стопках книг внизу. Тот необъяснимый порыв, что привел меня сюда, тот сон наяву внезапно начал жить собственной жизнью, демонстрируя мне нечто новое, интересное и выходившее далеко за рамки того, что я когда-либо могла себе представить. Последовав за белым кроликом, я провалилась в нору и теперь не хотела упустить из виду ни малейшей детали.

Юан открыл дверь справа от нас, и в коридоре послышалось мягкое бормотание голосов. Еще гости? Столкнувшись с неожиданной необходимостью общаться с незнакомыми людьми, я почувствовала, как воодушевление меня покидает, уступая место невыносимой усталости. Юан жестом пригласил меня следовать за ним. Я послушно скользнула в дверной проем и оказалась в большой прелестной кухне. Приглушенный свет падал на кремовые стены и мятно-зеленые шкафчики. По одну сторону комнаты находилась прикрепленная к потолку с помощью лебедки старомодная деревянная сушилка, с которой свисали недавно выстиранные вещи. Над уставленной цветами каминной полкой висели большие деревянные настенные часы, а в очаге топилась чугунная печка. На столе среди множества пустых бутылок и стаканов мерцали свечи.

Вокруг большого деревянного стола сидели четверо гостей – две женщины и двое мужчин. Когда мы вошли, все они выжидающе подняли на меня глаза. Мужчины, увидев меня, сразу встали. Я бы и представить себе не могла подобной галантной учтивости в США, тем более на дружеской вечеринке в Лос-Анджелесе.

Поприветствовав меня беспорядочным хором дружелюбных голосов, гости с любопытством принялись меня разглядывать. Одна из них, молодая женщина с длинными светлыми волосами и голубыми глазами, раздобыла мне стул.

– Юан, будь обходительней, – сказала она с необъяснимой радостью, причина которой была известна только ей одной, наблюдая, как Юан пробирается к столу. В ее мелодичном голосе безошибочно угадывался местный акцент. – Прояви гостеприимство, налей нашей американке выпить. Мы вас заждались. Проходи, садись рядом со мной. Меня зовут Ханна. Давай я положу тебе пирога.

Как по команде я села на стул рядом с Ханной, и она поставила передо мной тарелку с ежевичным пирогом. Ее красивое открытое лицо показалось мне столь же обезоруживающим, как и ее манера себя вести. Я послушно погрузила вилку в пирог, но тут же почувствовала, что совершенно вымотана. Вот теперь-то смена часовых поясов действительно давала о себе знать.

– Это Ханна, – сказал Юан и добавил: – Моя сотрудница.

– Самая любимая сотрудница! – перебила она.

Юан покачал головой:

– Моя самая баламутная сотрудница.

Я засмеялась, а пока Ханна притворялась оскорбленной, Юан бросил на меня озорной взгляд. По другую сторону от Ханны сидела женщина в толстом свитере цвета фуксии, обтягивающем ее округлые формы. У нее были длинные темные волосы, и, хотя она выглядела молодо, я предположила, что ей было хорошо за тридцать, как и Юану.

Один из мужчин в возрасте сорока с небольшим лет, с миловидными, почти женственными чертами лица, неловко протянул мне руку:

– Привет, я Элиот.

Мне, американке, совершенно не привыкшей разбираться в британских акцентах, своей речью он напомнил мистера Чарльза Бингли из «Гордости и предубеждения» – эдакий лондонский аристократ.

– Элиот, – заговорила женщина в свитере цвета фуксии, – наш фестивальный диктатор.

– Директор, – торопливо поправил Элиот.

– А я – Лора, друг Юана, – представилась она. – Его единственный друг.

– А как же я?! – возмутилась Ханна, шлепнув ее по плечу.

– Ты скорее мой враг, – отозвался Юан.

Ханна удовлетворенно улыбнулась.

Когда-то я удивлялась, на скольких языках говорят в НАСА, но в разговоре людей, находившихся в этой комнате, разобраться было гораздо сложнее. Все они говорили по-разному, и моим ушам то и дело приходилось перестраиваться и приспосабливаться к непрестанно менявшимся особенностям произношения.

– Привет, рад познакомиться, – присоединился к разговору последний из гостей, демонстрируя явный североирландский акцент. – Меня зовут Каллум. – Он был высокого роста, плечистый и смотрел на меня сквозь очки в проволочной оправе. Каллум протянул мне руку и с дружелюбной уверенностью одарил меня крепким рукопожатием.