Коричневое лицо Гарроша просияло от радости и гордости. Он протянул руку, чтобы принять дар, но Тралл не торопился отдавать его.

– Этот топор сразил Маннорота, – повторил орк, – но он также забрал жизнь благородного полубога Кенария, давшего знания первым смертным друидам. Как и любое оружие, его можно использовать во благо или творить им зло. Я поручаю тебе, Гаррош, взять лучшее от своего отца. Используй это оружие мудро и добро во благо своего народа. Для меня честь приветствовать тебя дома. Прими любовь и благодарность тех, кому ты служил потом, кровью, и духом.

Гаррош взял топор и взвесил его в руке. Затем он размахнулся им, словно был рожден для этого – и Кэрн подумал, что, возможно, так оно и было. Топор выл и визжал, разрезая воздух, как и раньше. Ему было суждено вновь разить врагов Орды. Гаррош поднял топор высоко над головой, и снова хор радостных возгласов разнесся по Аллее Мудрости. На секунду Гаррош прикрыл глаза, буквально купаясь в их обожании. Кэрн ни на секунду не сомневался, что Гаррош заслужил такое отношение, но таурен считал, что немного скромности и благодарности за оружие и почести ему бы не помешали.

– Ветераны, этой ночью таверны открыты для вас. Ешьте, пейте, пойте песни о своих славных подвигах. Но помните, что жители Оргриммара – это те, кому вы служили, а не те, с кем вы сражались, – Тралл позволил себе улыбнуться. – А то под властью хмеля можно перестать отличать одних от других.

В толпе послышались добродушные смешки. Этого Кэрн как раз ожидал. Тралл договорился с хозяевами всех таверн и трактиров, что заплатит за помещения, еду и напитки за весь день, однако за своими посетителями трактирщики должны были следить сами. Орда отказалась возмещать ущерб за сломанные столы и стулья, а на таких пирушках они всегда ломались. А еще ломались чьи-то носы, но все это было неотъемлемой частью празднования. Кэрн даже во времена своей тауренской молодости никогда не участвовал в таких кутежах и не одобрял их, но, когда Тралл предложил устроить пир, он не возражал.

Тралл махнул рукой, после чего несколько ящеров и кодо вытащили вперед тележки, накрытые тяжелыми покрывалами. Когда Тралл кивнул, к тележкам подошли орки и на счет «три» сорвали покрывала. Под ними оказалось несколько дюжин бочонков крепкого пива.

– Да начнется пир! – прогремел Тралл под неистовые вопли и аплодисменты.

Парад официально завершился, и ветераны нетерпеливо двинулись к бочонкам, начав, несомненно, долгую ночь, которая закончится, скорее всего, тяжелым похмельным утром. Кэрн зашагал ко входу в крепость Громмаш, остановившись лишь на секунду, чтобы посмотреть на упомянутые Траллом череп и броню.

Броня была накрепко прикована к огромному мертвому дереву, стоявшему у всех на виду. Череп великого властителя демонов, расположенный на верху кроны, побелел под лучами солнца. Длинные клыки из бледной кости и латный доспех были колоссальных размеров, их не мог поднять никто: ни самый могучий орк, ни тролль, ни таурен. Кэрн несколько секунд смотрел на него, думая о Громе, благодаря его дух за ту жертву, что освободила орков.

Издав долгий вздох, Кэрн повернулся и, тяжело ступая, вошел внутрь. Имея на это право, он привел с собой свиту. Среди своих воинов он выбрал нескольких, которым досталась честь оказаться вечером на пиру. Обычно таурена также сопровождал его сын, Бейн, но на этот раз он предпочел остаться дома, в Мулгоре.

«Для меня большая честь, что ты просишь меня присоединиться к тебе на таком торжестве, – написал Бейн, – но еще большая честь – присматривать за нашим народом, чтобы он оставался в безопасности, пока ты, его лидер, наконец не вернешься домой».

Такой ответ порадовал Кэрна, хотя и не удивил. Бейн поступил так же, как сделал бы его отец, окажись он в подобной ситуации. И хотя он бы обрадовался, окажись сын рядом с ним, старому воину было спокойнее знать, что в его отсутствие народ тауренов находился под присмотром.

Вместо Бейна с ним шел почтенный верховный друид Хамуул Рунический Тотем, хороший друг Кэрна и его верный советник. Также здесь присутствовали члены нескольких отдельных тауренских племен, таких как Рассветные Странники, Яростный Тотем – племя воинов, отправивших нескольких своих гордых сынов и дочерей в Нордскол сражаться вместе с Гаррошем, – Небесные Преследователи, Зимнее Копыто и Громовой Рог. Исходя скорее из соображений политики, чем из личных побуждений, он также пригласил матриарха племени Зловещий Тотем – Магату.

Зловещий Тотем было единственным из тауренских племен, не признавших себя частью Орды. Несмотря на это, Магата жила на Громовом Утесе, и ее племя пользовалось всеми правами тауренов. Магата была могущественной шаманкой, вставшей во главе Зловещего Тотема после того, как ее партнер трагически погиб из-за несчастного случая. Ходили слухи, что его смерть была не такой уж и случайной. Кэрн и Магата не раз сталкивались лбами. Старый таурен всегда старался, чтобы шаманка чувствовала себя на Громовом Утесе как дома. А еще он приглашал ее на важные мероприятия, вроде этого, ибо Кэрн твердо следовал старой пословице: «Друзей держи близко, а врагов – еще ближе». Магата никогда не выступала против него открыто, и вряд ли когда-нибудь посмела бы. Она могла спокойно плести интриги в тени, но Кэрн, в конце концов, считал ее трусихой. Ничего, что Магата, руководя собственным племенем, тешит себя иллюзией могущества. Ведь именно он, Кэрн Кровавое Копыто, был истинным вождем тауренского народа.