Друзья Аркаши – мясники, товароведы, врачи нужных специальностей, милиционеры с нужным количеством звездочек на погонах и так далее и тому подобное – не только сами регулярно его посещали из-за жизненной необходимости, но и направляли к Аркаше своих чад и домочадцев, друзей и знакомых, соседей по дому и по даче. Поток пациентов не иссякал, и каждый нес что-то "в клювике" для любимого доктора. А что можно принести "в клювике" красивому мужчине в полном расцвете сил во времена тотального дефицита? Конечно, бутылочку с импортным алкоголем либо привезенную из-за бугра, либо купленную в "Березке", либо добытую у знакомого товароведа.

Коллекционером алкоголя Аркаша не был. Содержимое бутылок опустошалось с друзьями тут же в кабинете, изредка часть алкоголя попадала в дом, но и там не застаивалась – всегда было кому поддержать компанию по поводу и без повода, просто от счастья бытия. И все бы ничего, если бы не последствия, убийственные для ювелирной профессии стоматолога: дрожь в руках и затуманенное алкоголем сознание.

Так, незаметно для всех, началось постепенное, медленное сползание в тар-тарары. Как водится, первые признаки необратимости процесса заметили совершенно посторонние люди – пациенты. Кому-то залечили не тот зуб, кому-то чуть не пропороли щеку, кому-то отменили назначенную встречу – и так один раз, другой, третий… Ком покатился с горы!

Сначала Аркашу из престижного медицинского центра перевели в районную поликлинику, но это ситуацию не изменило: поток приношений не ослабел, пострадало только качество, но Аркадию Виленовичу было уже все равно, что пить – односолодовый виски или коньяк подвального разлива. Потом были еще парочка итераций, и последним местом работы известного московского стоматолога стал фельдшерский пункт в ближайшем Подмосковье. Отсюда он попал в больницу, из которой уже не вышел.

Для семьи Арбецких это был тяжелый май. Елена Михайловна прописалась в больнице, приезжая домой только чтобы немного поспать и приготовить Аркаше чего-нибудь вкусненького. Женей она не интересовалась совсем, что ему было, естественно, на руку. Правда, когда стало понятно, что по результатам года Жека не допущен до экзаменов за восьмой класс, она несколько встрепенулась, но не надолго – ей было явно не до того. В конце месяца Аркадия Виленовича не стало, и Елена Михайловна впала в глубочайшую депрессию, в которой Евгению Аркадьевичу места не было.

Но мир не без добрых людей. Жена хорошего друга Аркаши пошла в школу, где учился Женька, встретилась с директрисой и убедила ее, что, если мальчику (без экзаменов!) выдадут документ об окончании восьмого класса для поступления в техникум, то, во-первых, она сделает доброе дело для ребенка, переживающего серьезный стресс из-за смерти отца, и во-вторых, она сделает доброе дело для школы, избавив учебное заведение от неблагополучного ученика, хулигана и лоботряса. Неизвестно, какой аргумент возобладал, но бумаги Женьке выдали. Он их, не раскрывая и не читая, отнес в железнодорожный техникум, где на факультет, как-то связанный с подвижным составом, принимали без экзаменов. Так вопрос жизнеустройства Арбецкого-младшего был на ближайшее время решен… без участия Елены Михайловны.

Глава 7, в которой что-то начинает вырисовываться

Москва, 1981

– Вот видите, оказывается вы довольно много знаете об отце своего мужа, – отреагировал майор Прохоров, когда Нина остановилась, чтобы отдышаться. – Человеку часто кажется, что он ничего не помнит, но стоит только начать вспоминать, и всплывают такие детали, что диву даёшься!..

Нина действительно выглядела ошарашенной. Она переводила взгляд с Наташи на Виктора, с Виктора на Александра Сергеевича, как будто спрашивала: "Это все я рассказала?".

– А знаете, что самое интересное? Версия Жениной матери о жизни и смерти его отца категорически отличается от той, которую я вам только что изложила и которую я собрала из отдельно брошенных Женей фраз, из его отрывочных воспоминаний, – Нина потерла виски. – Елена Михайловна – так зовут мать Жени – рассказывала мне совершенно другую историю. Но она очень непростой человек. Снобизм – это ее второе имя. Я думаю, вы сами в этом убедитесь, когда будете с ней беседовать. Я вчера ей звонила и сказала о том, что случилось с Женей. Знаете, что она мне ответила? Я знала, что водка погубит его так же, как и отца, а общение с тобой, это со мной значит, только все усугубит и до добра его не доведет. Опять надо что-то придумывать…

Все помолчали. Прохоров уже решил нарушить молчание, как заговорила Наташа:

– Нина абсолютно права относительно своей свекрови. К счастью, мое общение с ней было минимальным, но впечатляющим: первая встреча – практически случайная в доме у ребят, по-моему, на дне рождения Жени. Мы сидели за столом рядом, разговорились. Елена Михайловна представилась переводчицей с французского языка, чем привела меня в полный восторг, поскольку мне в тот момент надо было срочно перевести довольно объемный юридический документ именно с этого языка на русский. Я долго ее уговаривала, она в конце концов согласилась, и потом была вторая встреча, на которой я получила свой документ в первозданном виде, то есть не переведенный, а от Елены Михайловны выслушала массу нелицеприятного в свой адрес, в адрес документа и его составителя, в адрес враждебной заграницы и, в заключении, в адрес Нины, ее безалаберной невестки. Ноги я, конечно, унесла, но успела понять, что к переводческой деятельности Нинина свекровь не имеет никакого отношения, просто она – большая любительница пустить пыль в глаза. Что-то выдумает про свою жизнь и искренне верит в эту выдумку. Впрочем, повторюсь, Нина права – вы сами в этом убедитесь, когда будете с ней разговаривать…

Все опять помолчали. Прохоров решил все-таки взять инициативу на себя, потому что никто из присутствующих не мог просто встать и уйти – такой вариант должен был предложить им хозяин кабинета.

– Вот что, товарищи легко и тяжело раненые. Я вижу, какие вы сегодня замученные, понимаю, что толку от вас мало, поэтому предлагаю следующее, – Саша полистал настольный календарь. – Завтра, нет, послезавтра, часиков в десять жду у себя Нину Павловну, а к двенадцати подъезжайте вы, – он потыкал пальцем в сторону Наташи и Виктора, – супруги Райсы. А на завтра я вызову Елену Михайловну. Вы меня заинтриговали, хочется на нее посмотреть.