Вижу блеск сомнения в её голубых, словно чистое небо, глазах.

Но уже поздно, мотылёк.

Ты попал в огонь, в котором сгорим мы оба.

Хватаюсь за краешек трусов, которые весь вечер так и норовили показаться из-под короткого платья.

Хотел сорвать их ещё в той тёмной комнате.

Её реакция тогда такая… Сладкая. Неожиданная.

Лина неуверенно ведёт себя в близких контактах. Краснеет. Одёргивается. Как девственница. Смущающаяся и краснеющаяся девчонка.

Так и думал, недоумевая, как можно до двадцати четырёх лет прожить девственницей. Но потом Громов сказал, что они трахались. Значит, не невинная.

Но вот ведёт себя так непорочно…

Что дурею.

Даже сейчас не чую тормозов, когда Каролина понимает, что творит. И пробует всё исправить.

— П-погоди, — её хрупкие ладони оказываются на моих плечах. Пытается оттолкнуть. — Я передумала!

И это всё? Пришла в себя так быстро, но успела за это время раззадорить.

— Поздно, — отвечаю твердо. Нет, раз уж начала — не делай шаг назад. Так поступают только трусихи. Хотя Каролина она и есть. — У тебя был шанс. Ты его упустила.

Говорю по факту. Вряд ли дикий зверь оставит свою жертву, в которую вцепился зубами.

— Это на эмоциях, — оправдывается, но это уже ни к чему. Пытается вырваться, но не позволяю. Приспускаю чёрные кружевные трусики и отодвигаюсь, полностью снимая. Она купила их только сегодня, но уже лишилась.

Лина не теряется, неуверенно пытается отползти назад. Не успевает даже повернуться, как обхватываю её лодыжки и дёргаю на себя. Она скользит спиной по покрывалу и издаёт слишком возбуждающий звук.

Нет, теперь точно не остановлюсь.

Пока мотылёк считает ворон, перехватываю её запястья и сдёргиваю с себя ремень.

Руки ей сегодня не понадобятся.

Так и быть, поработаю для её удовольствия, а не для своего. Хотя, я — любитель, когда партнёрша врезается ноготками в спину. Трогает пальчиками, касается.

Но Каролина снова заставляет отклониться от плана.

— Влад? Что ты задумал? — в её голосе — волнение и еле слышимый страх. Ох, женщины…

Поднимаю руки над её головой и связываю ремнём.

Пока делаю это, прилетает ногой прямо по селезёнке. Вот тебе и благодарность за то, что избавил от парня-альфонса.

— Перестань, — рявкаю так громко, что она даже застывает. Пользуюсь этим и цепляю её к кровати. И, наконец, хватаю её ноги, которыми она так пытается отбиться. — Я тебя не насиловать собираюсь.

— А всё похоже именно на это! — восклицает своим тоненьким и приятным голосом, вертя запястьями. Неа, никак. Несколько месяцев практиковал связывание. Что теперь даже ремнём кручу такие узлы, что не вылезешь.

— Нет, Лина, это не насилие, — произношу спокойно, отводя взгляд от её лица ниже. На задравшееся платье на талии, на голый живот и… Заветный, гладкий треугольник, которого касались мои пальцы. — Ты хотела отвлечься. Это ведь намного лучше, чем плакать одной в гостиной на диване?

И сейчас. Снова опускаю ладонь на лобок, двигаясь кончиками пальцев вниз. Провожу по сухим розовым складкам.

Лина зажимается, пытается свести ноги вместе, но останавливаю её свободной рукой.

Нет, я не насильник. Никогда им не был.

Но вот сейчас… Без раздумий бы вошёл в идеальное, без единого изъяна, лоно.

— Ты! — она пытается что-то сказать, шумно выдыхая. Недовольная. Напряжённая. Но мы это исправим, когда доведу её до оргазма.

Такого, что она запросто забудет Громова.

Привстаю на коленях и нависаю над чертовкой, срывающей мои тормоза. Ладони не убираю, продолжая дразнить. Останавливаю пальцы на клиторе и слегка нажимаю.

Лина приоткрывает рот, словно задыхаясь.

И единственное, о чём сейчас думаю — вот бы её пухлые губы обхватили мой член.

— Что, Каролина? — мне безумно нравится называть её полным именем. — Хочешь что-то сказать?

Делаю круговое движение средним пальцем, раздразнивая чувствительную и твёрдую горошину.

Смотрю на неё так близко и не могу оторваться. Её эмоции, мимика в этот момент. Поднимают волну возбуждения по всему телу.

— Хочу, — кивает, облизывая губы.

А я усмехаюсь.

Потому что её следующие слова забавляют ещё больше.

— Чтобы ты провалился.

Невольно издаю тихий смешок.