Рыжая взяла-таки неловкий аккорд, один из семи ей знакомых, хотя Ренат утверждал, что аккордов всего три. В любом случае это и было ровно в три, или даже семь раз больше, чем знал и умел я.

Мелодия не выстраивалась, может, Рыжая робела перед опытным учителем, может, гриф и впрямь оказался больно узок.

– Знаешь, Юля, а вот древние считали, никого ничему научить нельзя. Человек - он от рождения все умеет и может, если его пробудить. Есть спящие, и роль проснувшихся - потревожить их сон, - выдумал я на ходу байку, хотя может где-то и прочитал эту мудреную мысль.

Посидели.

Рыжая Нечто настойчиво теребила струну, и хотя теперь мелодию не угадал бы только глухой, дальше не клеилось.

– Ренат, а сам?
– не выдержал Гордей.

– Устал, ребята. Честное слово, - виновато отозвался Ренат, - У меня такой счастливый день, я вон, слет в кои веки справил. Стольких в лес вытащил, стольких вывел на площадку. Навык-то остался, а кураж не тот... Словом, я доволен работой, но устал с непривычки. А работать надо, Рыжая. Пусть Гаврилов ваньку-то не валяет... И вобще, уйду я от вас! ...- молвил, наконец, Ренат.

В самом деле, он тяжело поднялся, и заковылял к палатке, скрытой среди порядком облысевших елей.

– Гляди, не расплескай!
– поддел Гордей друга, но тот лишь махнул рукой, и, не оглядываясь, уверенно понес необъятное слегка покачивающееся тело в темноту.

– Вот ведь, а палку-то свою оставил, - проронил Бродяга, указывая на воткнутую в землю клюку.

– А эта уже третья ночь!
– восхищенно добавила Юля.

– В нас, сухощавых, конечно, столько не влезет, - снова попытался пошутить я.

– Отчего же!
– возмутился Гордей, разгребая голой ступней золу, - Я вот, пока не закодировался...

– Ладно, будет вам! Сейчас начнутся разговоры, кто, да сколько, озорно улыбнулась девушка.

– Палку - это ему Локи "подарил", - сказал я задумчиво, - С полгода уже будет.

– Кто это, Локи?
– переспросил Бродяга, вороша нодейку.

– Есть такой парень в Горьком, между прочим, тоже рыжий, как полагается. Мы с ним на форуме, в Интернет, как и с многими здесь, познакомились. Ну, взял он себе ник скандинавского бога. А Локи у германцев - это что-то типа Гермеса будет, черный шут, одним словом, трикстер...

– Чего?
– не поняла Юля.

– Тот, кто помогает людям и богам верно оценивать их значимость.

– А...
– протянула она, - Но Ренат и не зазнавался, кажись. И чего дальше?

– Приезжает наш Локи в Москву, тут моментально портится погода. Живет Локи с неделю у Рената - у того системные блоки один за другим горят. Ренат - на все руки мастер, электроника у него "на задних лапках" ходит и "по струнке" стоит - собирает нашему нижегородцу машинку и отправляет домой. И что ты думаешь? Хотя сезон дождей мигом оканчивается, и дня не проходит, как у радушного хозяина начинаются проблемы с ногой... Он только сейчас оклемался. А так совсем неходячий был. "Генеральский эффект"

именуется. Это когда объективные законы физического мира подпадают в зависимость от человека, неосознанную им. Совсем погано, если эффект присутствия "начальства" проявляется на показательном выступлении перед ним же самим, родным. Вот вчера еще в лаборатории все работало, испытывали, проверяли, перепроверяли, а нынче - пришла с начальником его референт, улыбнулась - ничего не запускается. А погладила агрегат ладошкой...

– Мудрено!
– сказала Рыжая, а бесенята снова затеяли игру в ее немыслимых очах.

– Знать, сильно этот Локи в свое время богам насолил!
– поправился я. Природа отыгрывается на тех, кто каким-бы то ни было образом потворствует носящему это имя... А вобщем, Ренат сам виноват, Локи тут ни при чем. Это как раз второй случай, когда ник, взятый в шутку для Интернет, меняет не виртуальную, а реальную жизнь. Ренат назвал себя в сети не вполне подходяще - Бабай-Ага. В наших-то широтах Яга - древняя языческая богиня, у которой, как ты помнишь, одна нога не похожа на другую. И у скандинавов есть такая - Хель... А, и об имени!
– хлопнул я себя по лбу, найдя, наконец, повод, оставить эту скользкую тему, прикосновение к которой без особого повода чревато непредсказуемым.
– Ты желание загадала?

Она сверкнула глазами на Бродягу, сидящего слева, тот зарделся, как мак, я заметил бы это невооруженным глазом и не в такую темень, а тут уж светает.

– Загадала!
– улыбнулась Рыжая и взялась за гитару.

Она пела об отважном бумажном солдатике, что готов был дважды шагнуть в огонь и дым. Потом она пела еще и еще, много такое, чего даже я не слышал на своем походном веку. Длинные девичьи пальцы уверенно брали аккорд за аккордом, мелодия послушно текла, бередя душу, или что там еще имеется вместо нее...