В углу - корыто. В противоположном - сенной настил. Чрез решетчатое узкое оконце под самым потолком еле проникал тусклый свет, которому, к тому же мешала, сдутая автомобильная шина.

Не, не шина! Слегка приглядевшись, Станислав понял, что это обычное колесо. Телега тронулась, заскрипело.

– Что ж, с добрым утром, брат Павел!

– Рехнулся! Какой я тебе брат?
– обиделся тот.

– Объясняю популярно. Мы были на экскурсии в замке Вартбург, там нам рассказали об одном досадном случае, случившемся пятьсот лет назад по вине Лютера. Вы захотели повторить его подвиг...

– Ну, да!
– согласился Павел, - И поспорил даже с одним местным бароном, который погасил свет и посадил нас в каталажку под шумок... Но я обращусь в посольство, если выберусь, конечно. Это что же получается! Дуэль, она по всем правилам должна быть, или эти немцы совсем понятия о чести утратили.

– А ведь, тоже объяснение, - задумчиво проговорил Станислав, Рациональное, всамделишное. Так, что будем делать, брат Павел?

– А ежели в дверь немного постучать, брат Станислав!
– предложил тот и тряхнул рыжей шевелюрой.

– Попытка - не пытка! Пробуйте!

Павел нервно вскочил, подбежал к массивной деревянной двери и забарабанил так, что Станиславу стало дурно, - "Мо-сков-ский Спар-так!"

Грохот сотряс весь замок от вершин башен до основания, стены отразили мощные удары болельшика эхом.

– Да, по какому праву! Капиталисты!

Инквизиторы чертовы!...
– заорал Павел, опорожнив драгоценные сосуды памяти по части крепких выражений.

– Если наши тюремщики - немцы, ты их не удивишь, - пошутил Станислав.

Излияния были прерваны скрипом открывающейся двери. Павел полетел вниз по ступенькам и угодил точно на подстилку. Но Станислав и не глянул в его сторону. На пороге появился волосатый стражник в пузатой кирасе и с бердышем в руке:

– Wie fu:hlen sie sich?

Мысли у Станислава затеяли лихой перепляс.

– А бароновы слуги с юмором оказались:

"Как себя чувствуете?" - подумал он, и попытался завязать разговор.
– Я плохо говорю по-немецки...

– Was wu:nschen sie?
– пробурчал стражник.

– Что мы хотим? А что мы хотим, Павел?

Брат Павел выразительно пожевал палец и посмотрел на стража.

– Ну, и чем я могу помочь?
– понял Станислав.

И прежде, чем он, роняя вездесущие очки, бросился на бородатого, то захлопнул дверь.

– Реформация, мать их... Так раз так...

– потерял терпение Станислав.

– Чего?
– не понял его сокамерник.

– Широкое общественное движение, по-латински - это преобразование, в Европе шестнадцатого века.

Говорят, носило, в основном, антифеодальный характер. Вот только крестьянство что-то не торопится освобождать своих союзников, - сострил в ответ психолог.

– И органы тож, - недовольно подтвердил Павел.

– Какие органы!? Перекреститесь лучше.

Вы, может, и Михайло Афанасьевича не читали?

– Нет, не читал никакого Афанасича, и Василича тоже не читал. А чего?

– Вы бы попросили при случае немного чернил у Лютера, они вам еще пригодятся...
– предположил Станислав.

– Заявление в посольстве я всегда успею накатать, фрицы недобитые. Я никак не пойму, от вас-то им что надо.

Ну, обидел я барона - с меня и спрос. Вы-то в стороне стояли.

– Я им нужен, как свидетель, - отозвался психолог.

(Сцена третья. И Свет и Тьма.)

Дверь скрипнула, тяжело сдвинулась с места. В проеме возник невозмутимый сторож и поставил на пол котел с похлебкой. Павел выругался - в мутной жиже виднелась лишь одна ложка.

– Не расплескайте! Я проголодался!
– предупредил собрата Стас.

– Суп-то, похоже, из концентратов?

Может, у них тут эта, продовольственная реформация?
– зашептал ехидно Павел, отхлебнув из котелка.

– Тсссс... Микрофоны, - едва приоткрывая губы, под нос пробурчал Станислав.
– Вот дураки!
– уже громко сказал он, разглядывая ложку, Говорил я этому режиссеру, если снимать крупным планом - мигом нержавейку признают. Ну, где вы видали при Реформации такие чистые, блестящие котелки? Эй! Стоп камера!

Дверь снова отворилась, бородатый сторож отошел в сторону, жестом приглашая их следовать за собой.

– Давно пора, - мне сына из детского сада забирать ровно в шесть. обрадовался Павел.
– И чтоб я еще согласился на частную студию работать? Ни фига!