Они вышли на причал, открывающий глазу вереницу белых зданий вдали, за ними угадывался большой портовый город. Никто из встречающих не сделал и шагу навстречу, но несколько пар глаз внимательно следили за ними, неподвижные, застывшие, как изваяния, фигуры мужчин казались зловещими. Первые слезинки, ещё робкие, но уже набирающие силу, показались на Машиных щеках. Боже, что ждёт её впереди….

* * *

А впереди Марию ждала огромная чёрная машина с тонированными стёклами и заднее сиденье из бежевой кожи, на котором она оказалась вместе с маленькой женщиной спустя всего пару минут. Прохладный воздух бесшумного кондиционера охладил лицо. Автомобиль тронулся, и девушка, откинув голову на мягкий подголовник сиденья, закрыла глаза. Боль стучала в висках молоточками, не отпуская ни на минуту. Но, кажется, она начала понемногу собирать себя по кусочкам. Что сможет, что найдёт, то и пристроит на своё место.

Куда её везут? Маша выглянула в окно, увидев плотную стену из высоких домов, уходивших в небо. Адская боль в голове притихла, затаившись на время, и она попыталась трезво оценить ситуацию, выстроить известные ей факты в логическую цепочку. Абсолютно точно Мария знала только то, что это не её место, не её жизнь, здесь она чужая. В её сознании метались какие-то образы, лица, любящие и светлые, казалось, вот-вот, и всё всплывёт в памяти. И сразу стало спокойнее. Она вспомнит, обязательно вспомнит…

Не успела. Автомобиль остановился. Открыв дверь, к ней наклонился Дамир.

– Выходи, Адина, – произнёс он по-английски, не протягивая руки.

Адина? Это что, её имя?

Прямо перед её глазами высокие кованые двери, умелая рука мастера украсила их узорами из диковинных металлических цветов. Эти двери вели в настоящий дворец, сложенный из белого камня и украшенный причудливым орнаментом. Ажурные балконы опоясывали весь фасад здания, а за ними горели на солнце высокие окна. На белых ступеньках лестницы стоял пожилой господин, взгляд его чёрных глаз выражал крайнюю степень недовольства. Он смотрел на приближавшегося Дамира и шедших сзади людей строго и сердито.

Маше стало страшно. Это злой человек, кажется, совсем не рад её появлению.

– Говорят, ты привёз с собой женщину? – рассерженный, он в гневе вскинул вверх руку. – Это так, Дамир?

– Отец, я всё объясню…

Не слушая сына, мужчина направился в дом. Мария, сделав пару шагов, остановилась у входа, заворожённая красотой этого места, маленьким ухоженным парком вокруг, простиравшимся далеко, пока хватало глаз, но маленькая женщина, крепко державшая девушку за руку, потянула её за собой.

Мама дорогая, здесь, что, живут люди? Или, может, это обитель богов? Просторный холл поражал роскошью и величием, две скульптурные композиции, достойные лучших музеев мира, встречали у входа всех, кто имел счастье посетить этот дворец. Огромные картины на стенах не давали шанса усомниться в их подлинности. Не позволяя Марии рассмотреть эту красоту, женщина потянула её за собой на лестницу, потом в боковой коридор. Они шли и шли вдоль вереницы дверей, которым, казалось, не будет конца. Остановившись у последней, женщина легонько толкнула Марию в спину, входи.

Осторожно ступая, как по раскалённой лаве, девушка вошла в комнату и сразу закрыла глаза. Лучи яркого солнца, бившие в единственное окно, осветив её с ног до головы, и ослепили, и приласкали, словно солнце уже давно дожидалось здесь нового обитателя этих покоев. Объяснив Маше жестами, что это её комната, женщина ушла.

Кажется, её оставили в покое. Это хорошая новость номер один. Другая прекрасная новость, которая порадовала девушку ещё сильней – наконец-то исчезла головная боль. Сильная, пульсирующая, мучившая Марию столько долгих часов. А может, её вытеснило чувство голода?

Маша огляделась. Тут по-восточному ярко и красиво, кругом ковры и множество изящных вещиц, но взгляд зацепил маленький лакированный столик, в центре которого стояла ваза с фруктами. Вот оно, её спасение… Не присаживаясь, девушка схватила несколько черешен, мясистых и сладких, проглотила быстро, едва не подавившись косточкой. Вишнёвые капельки сока остались на губах… Тут ещё и финики, она обожает финики. А это что за фрукт? Большой, ярко-жёлтый и, наверное, сладкий-сладкий. Ирка бы сразу сказала его название… Ира?! Господи, сестра… Она там сходит с ума от волнения…

Это невозможно… Так не бывает… Ужаснувшись, Мария опустилась на стул, стоявший рядом, застонала, схватившись за голову. Жест, полный великого отчаяния… Потому что в этот момент она вспомнила всё…

* * *

– Ты не убедил меня, Дамир…

Рассерженный, Фарид Саджади мерил шагами открытую галерею, опоясывающую заднюю часть здания. Взгляд его метал молнии, ноздри раздувались от праведного гнева. Ни журчание искрившегося на солнце фонтана причудливой формы, который он так любил, ни вид цветочных бордюров вдоль выложенных из камня дорожек, ни голоса племянников, доносившиеся с детской площадки – ничто не радовало его сегодня.