Встреча с мамой оставила в душе болезненный осадок. Алена чувствовала себя виноватой перед ней. За все, что произошло за эти два месяца – свое исчезновение и ее нервы, правду об Илье, которую вынуждена скрывать, молчание о том, что совершила…

Эти мысли буквально разрывали голову на части. И они никуда не денутся. Они будут разъедать ее изнутри. Каждый день. Каждую ночь. Если бы у нее был алкоголь, то, может, ей и удалось бы снова провалиться в небытие, хоть на непродолжительное время расслабить измученный мозг, перестать думать обо всем произошедшем и не бояться этих призраков, скрывающихся в темноте, которые теперь будут с ней до конца жизни.

Алена помнила место, откуда Тимофей доставал утром алкоголь. Видимо, там, в тумбе возле электрического камина был домашний бар. Она уже готова была спуститься и взять хоть какой-нибудь алкоголь, но в последний момент, уже возле лестницы, услышала голоса. Тимофей с кем-то разговаривал. Отец это был или кто-то другой, Алена решила не проверять, однако ни шагов, ни хлопка двери комнаты Тимофея этой ночью она так и не услышала.

Утром, измученная бессонной ночью, девушка спустилась на первый этаж квартиры, и тут ее ждали две неожиданные вещи. В столовой накрывала стол невысокая полноватая женщина в белоснежном переднике, а в зале на одном из диванов сидел Михей и без особого интереса перелистывал журнал. Заметив спускающуюся девушку, он отложил чтиво и неспешно поднялся, ясно давая ей понять, что находится тут «по ее душу».

– Где Тимофей? – с трудом выдержав на себе его тяжелый взгляд, тихо спросила Алена.

– Будет позже, – особой разговорчивостью мужчина не отличался.

Благоразумно решив больше никаких вопросов ему не задавать, девушка направилась в столовую. Разумеется, Михей последовал за ней и устроился на стуле возле окна. Ну, конечно, боится, что она что-то скажет домработнице.

Едва Алена вошла в столовую, женщина приветливо улыбнулась, вежливо произнесла «доброе утро» и скрылась в кухне. Кажется, Михей смотрел насмешливо. Впрочем, зря. Она и не собиралась кидаться к этой старушке за помощью. Бесполезно.

Алена устроилась за столом и, немного помедлив, налила себе кофе. Однако в присутствии человека, который вполне мог стать ее убийцей, кусок встал бы поперек горла. Да и ничего не хотелось. Главным желанием сейчас было раздобыть алкоголь и, может быть, даже немного поспать. Тем более, при свете дня она чувствовала себя немного спокойнее, чем в темноте ночи.

Взяв чашку с кофе и поджаристый круассан, Алена поднялась из-за стола и вышла в зал. Опустившись на диван, потянулась за пультом и включила телевизор, всем своим видом демонстрируя, что не станет завтракать в присутствии своего конвоира. Между тем, Михей вышел за ней следом, понаблюдал за ее действиями и вроде бы снова усмехнулся.

Примерно через час, когда Алена уже потеряла всякую надежду, женщина собрала со стола и вскоре покинула квартиру. После чего, Михей несколько успокоился и, еще раз окинув свою «конвоируемую» взглядом, остался в холле.

Только этого она и ждала. Убедившись, что тот не видит ее со своего места, она бесшумно поднялась с дивана и на цыпочках подобралась к тумбе-бару, открыла дверцу и даже растерялась, увидев большое разнообразие напитков.

Но, как назло, именно в этот момент раздался звонок в дверь, защелкали замки, и она услышала приглушенные мужские голоса, один из которых принадлежал ее охраннику, а другой – Тимофею. Видимо, Михей отчитывался перед хозяйским сыном о ее времяпрепровождении. Алена с сожалением окинула прощальным взглядом коллекцию алкоголя, стоявшую ровными рядами, и закрыла дверцу бара. Едва она это сделала, в зал вошел Тимофей.

– Доброе утро, – заметив девушку, он улыбнулся, однако присмотревшись к ней, медленно согнал улыбку с лица. Конечно, бессонная ночь не прошла бесследно, оставив под глазами синяки, а бледная кожа и затравленный взгляд делали ее похожей на маленькую, испуганную девочку.

Какое, к черту, доброе утро? Она была так близка к своей цели – получить алкоголь и заснуть хотя бы на несколько часов. Ну, почему он пришел именно в этот момент! И внезапно накатила такая жгучая обида, что Алена снова заплакала. Она была слишком ослаблена эмоционально и физически, чтобы контролировать себя.

– Ален, что случилось? – приходя в ужас от одной мысли, что у нее начинается очередная истерика, подскочил к ней Тимофей со своей излюбленной привычкой заглядывать в глаза, словно это могло сразу ее успокоить.

И этот жест привел ее лишь в еще большее раздражение.

– Я устала! – сказала она резко и даже отшатнулась от него в сторону, подальше, чтобы он ненароком не начал хватать ее за руки, поглаживать по плечам, только не ощущать чужие прикосновения на своем теле. – Ты не представляешь, как же я устала от всех вас! От него! – Алена дернула головой в сторону холла, где в проеме двери замер Михей. – От тебя! – это уже относилось к самому Тимофею. – Ненавижу вас! Ненавижу…

Она совершенно не отдавала себе отчет, что говорит. Мысли путались и перескакивали с одной на другую. И снова горячей волной нахлынули воспоминания о подвале, о том, как ее били, и это ощущение близкой смерти, буквально сковывающее все тело, перехватывающее дыхание. Она помнила, как хватала ртом воздух и никак не могла надышаться. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох…

Алена дрожала всем телом, судорожно обхватывая себя руками и что-то шептала, чего Тимофей разобрать не мог. Борясь с охватывающей его паникой, парень уже по привычке ринулся к бару, достал первую попавшуюся бутылку. Заметив это, девушка выдохнула с облегчением. Он даст ей алкоголь, сам! Просто потому, что не знает, как еще ее успокоить.