– Люблю тебя, детка.

Наконец-то они прощаются, и Эл закрывает Мак. Потом смотрит на меня и предупреждающе приподнимает брови:

– Молчи. Чтобы ты не хотел там сказать.

– Что? – Я изображаю возмущение и смеюсь. – Почему ты решил, что у меня на уме какая-нибудь гадость?

– Потому что я тебя знаю, – в свою очередь смеется Эл, и падает рядом со мной на диван. Я протягиваю ему бутылку Гиннеса.

– На самом деле я думаю, это здорово, приятель. – Отпиваю глоток из бутылки и обвожу ею комнату. – Вы с Грейс, и то, что есть между вами. Я рад за тебя.

Я серьезно смотрю на Адама, и чуть помедлив, он кивает.

– Спасибо. Ты же знаешь, что все это для меня значит.

Теперь уже я киваю, понимая, о чем он. В жизни моего друга было много дерьма, и были моменты, когда я серьезно опасался за него. Но с тех пор, как они с Грейс поженились, у них все вроде стало налаживаться.

– Кстати, где она?

– В Сиэтле, – Эл испускает длинный выдох, проводя ладонями по лицу. – Очередная долбанная командировка. Я ее уже четыре дня не видел. – Он страдальчески усмехается. – У меня башню рвет, когда я так долго не вижу свою девочку.

Я хлопаю друга по плечу.

– Прости, что испортил вам интернет-трах.

Адам фыркает от смеха, закашлявшись.

– Ну, знаешь, когда вы оба часто в разъездах, приходится быть изобретательными, – он играет бровями, самодовольно глядя на меня.

– Могу себе представить, – хмыкаю я и допиваю первую бутылку.

– Ладно, что у тебя там случилось?

– С чего ты взял, что у меня что-то случилось?

– Ты шатаешь своей ногой с тех пор, как сел. – Он указывает глазами на мои ноги, закинутые на стол. – Серьезно, прекрати это.

– Начинает раздражать? – Я чешу подбородок, оттягивая разговор. Не знаю, стоит ли вообще говорить о том, в чем я сам не уверен.

Эл жмет плечами:

– Продолжает раздражать. Давай, выкладывай.

– Ладно. – Я глубоко вздыхаю и поддаюсь вперед. – Есть одна проблема. Возможно, я просто слишком подозрительный, но…

И я выкладываю ему все, что произошло сегодня на съемках, признаваясь в непонятной тревоге по поводу Блисс.

– Блисс Винтер, говоришь, – задумчиво тянет Эл, когда я замолкаю.

– Знаешь ее?

– Не так, как ты подумал, – опровергает мой невысказанный вопрос он. – Ты же знаешь, она не в моем вкусе.

– Не помню, чтобы для тебя когда-то была проблема трахать эффектных блондинок, – сухо роняю я, прикладываясь к бутылке.

– Да, согласен, и все же, тебе ли не знать мои вкусы, – разводит руками друг. – Но вернемся к Винтер. Она та еще штучка. И когда я так говорю, то имею в виду, что тебе лучше держать эту малышку на длинной дистанции.

– Эл, хватит темнить! – раздражаюсь я. – Что тебе известно?

– Не так много, кроме того, что она трахается с сенатором Пекстоном.

Мои глаза удивленно округляются, и я присвистываю.

– С Нилом Пекстоном? Этим смазливым благопристойным семьянином-республиканцем?

Адам кивает.

– Этой крошке он известен с другой стороны, не такой публичной.

– Ну, надо же. – Я откидываюсь на спинку дивана и качаю головой. – Кто бы подумал.

– Что? – Эл с интересом смотрит на меня.

– Да ничего, просто… – Я замолкаю, растерянно хмурясь. – Она не показалась мне той, кто станет прыгать в койку к кому-то вроде Пекстона.

– А сам-то ты, что о ней думаешь? Очевидно, что эта девчонка задела тебя.

– Кроме того, что мне хотелось ее убить? – безрадостно фыркаю я. – Она такая, как я представляю себе моделей – капризные, раздражающие, пустые. Но… есть в ней что-то, что не дает мне покоя. Слушай, ты же знаешь, как раздобыть информацию о ком угодно?

– Вплоть до номера социального страхования, – подтверждает Адам. – Что тебя интересует?

– Все что сможешь узнать про нее.

– Любимая марка ее нижнего белья тебя так же интересует? – едва сдерживая улыбку, спрашивает Эл и получает от меня тычок в бок.

– Нет, обойдемся без таких подробностей.

– Как скажешь. Но если вдруг передумаешь, дай знать.

Я салютую ему бутылкой.

– Договорились.

Блисс

Я просыпаюсь посреди ночи в холодном поту и с колотящимся от тревоги сердцем.

Ночные кошмары давно не тревожили меня, но этой ночью они решили напомнить о себе. Я даже догадываюсь, что стало тому причиной.

Мои руки дрожат, когда я открываю прикроватную тумбочку и достаю из верхнего ящика бумажный пакет. Раскрываю и дышу в него, набирая полную грудь кислорода и выравнивая дыхание.