– Снова мучаю мобильник, – Фил показал на бесформенный комок в другой руке. – Безуспешно.

– Как будто у него бывает успешно, – тихо сказала Карина, так что услышал только Вадим.

– А это кто? – Фил ткнул паяльником в сторону Вадима.

– Новенький, – махнул рукой доктор. – Спирт остался?

– Технический, – ответил Фил.

– Давай.

Забрав три бутылки спирта, они побежали по коридору, мимо таких же бегущих людей, и оказались в однушке, заваленной палками, заточенной арматурой и бог знает, чем ещё. В единственной комнате у костра, огороженного камнями, сидела девушка в шапке-ушанке да безразмерной телогрейке и жарила сосиски над огнём. Из-под шапки торчали растрёпанные светлые волосы до плеч.

– Очнулся? – спросила она Вадима, и тот узнал голос второй девушки, спасшей его на втором этаже.

– Да. Спасибо, – кивнул он.

– Есть хочешь?

– Хочу.

Женщина пододвинула газету, на которой уже лежало несколько копчёных сосисок, и все взяли по одной. Вадим понял, что давно не ел и безумно голоден. Когда за десять секунд он расправился с первой большой сосиской, девушка отдала ему ту, которую только пожарила.

– Меня Настей зовут, – сказала хозяйка квартиры, расстёгивая телогрейку, чтобы насладиться жаром огня. На её шее висел жетон. – Хотя некоторые называют Мэром Пятого Этажа.

– Я Вадим. И большой он, этаж?

– Нас здесь около пятидесяти человек.

– Около? – нахмурился Вадим.

– Группа ушла за едой, так что к вечеру может стать меньше, – пояснила Карина, заправляя седую прядь за ухо.

– А это ещё что? – возмутилась Настя, глядя на бутылки спирта рядом с Андреем Максимовичем. – Я запретила алкоголь! Андрей Максимович, я столько раз тебя прощала, но теперь ты не стесняешься нарушать правила прямо в моём доме!

– Настенька, они для пациентов, – заискивающе улыбнулся доктор.

– Ну-ну, – нахмурилась Настя. – Узнаю, что ты снова спаиваешь людей якобы во имя лечения, выкину на улицу без куртки!

– Она шутит, она добрая, – тихо шепнул доктор на ухо Вадиму.

– Можно выйти на улицу? – изумился Вадим.

– Разумеется, можно, – ответила Настя, округляя глаза от удивления. – Откуда, по-твоему, мы берём еду?

– Откуда же мне знать? – пожал плечами Вадим.

– Вот смотри, – Настя подошла к окну.

В её квартире, так же, как и в других на пятом этаже, окна были плотно закрыты. Она раздвинула куски шерстяной ткани, служившие шторами, убрала завал на подоконнике из тряпок, старой одежды и кусков пенопласта, отодрала скотч с одной стороны стекла, удерживающий плотный кусок картона, и приоткрыла узкую щель окна, от которой повеяло арктическим холодом.

– Сколько там градусов? – спросил Вадим, наблюдая, как на стене рядом с щелью появляется иней.

– Фил думает, температура варьируется от минус семидесяти до минус ста, – ответила Настя. – Посмотри туда.

Вадим без удовольствия приблизился к окну и всмотрелся в темноту. Голубой снег, покрытый грубой коркой льда, застилал дорогу перед домом. Далее виднелся большой парк голых деревьев, за которыми возвышалась монолитная серая коробка с пустыми глазницами окон без стёкол. Серое здание странной звёздоподобной формы протянуло свои руки-корпуса вглубь парка и смотрело с высоты одиннадцати этажей на мрачный холодный лес.

– Что это? – спросил Вадим.

– Не узнаёшь? – Настя закрыла щель обратно и завалила тряпками. – Это Ховринская Заброшенная Больница.

– Ховринская… – задумался Вадим. – Мы же сейчас в районе Ховрино, да?

– Сложно сказать, где именно мы, – вмешалась Карина, сидящая у костра. – Но факт в том, что в Москве Ховринская больница на самом деле стоит прямо напротив Девятиэтажки.

– Я бы заметил эту бандуру, – махнул рукой за окно Вадим.

– Нет, летом за деревьями её почти не видно, – сказала Карина. – Вот я попала сюда зимой, поэтому сразу узнала пейзаж – это как будто реальная Москва.

– Так может… это и есть реальная Москва? – задумался Вадим, представляя, как в одночасье наступил ледниковый период.

– Нет, – сказала Настя. – За пределами Девятиэтажки нет ничего, кроме Больницы. Парк бесконечный.

– И с другой стороны дома? – спросил Вадим.

– Да, со всех, – подтвердил доктор, тряпочкой полируя бутылки со спиртом. – Просто Девятиэтажка и Больница стоят посреди ледяного леса и смотрят друг на друга.

– Понятно… – прошептал Вадим, не понимая ни черта. – Признаюсь: звучит жутковато.

– Поэтому тебе придётся просто смириться, – сказала Настя.

– Но на других этажах я видел совсем другое, – вспомнил Вадим. – Там за окном была… стена с рисунком.

– Про другие этажи ты не думай, – посоветовала Настя. – Я скоро пойду на шестой…

– Опять?! – внезапно закричала Карина, хотя до этого говорила равнодушным полушёпотом. – Настя, тебя ничему жизнь не учит!

– Я два года не выходила с пятого этажа! – ответила Настя. – Я не могу просто сидеть и пытаться не умереть, пока остальные ждут от меня каких-то действий! Я не могу ничего не предпринимать!