Темные глаза Мун, непроницаемые, усталые, скользнули на лицо Пауля, а потом вернулись к Аману.

— Заходи, сахарная, поди, не съем тебя, господин Ландерс не даст, — подмигнул девушке магик.

А она — все еще молчала, в сомнении поджав губы. Понятное дело, ей не хотелось получать наказание, но ведь все еще могло обойтись.

— Мун, останься до рассвета, я тебя прошу, — умоляюще выдохнул Пауль, — иначе я пойду тебя провожать, а кто знает, найду ли я без тебя дом господина Амана.

Девушка закатила глаза. Видимо, притвориться глупцом, способным заблудиться в трех соснах, у Пауля так себе получилось.

И нет, что значило “я тебя прошу” — для неё? Пауль был для неё случайным знакомцем, да, выручившим её из беды, но она уже отплатила ему как могла. Не до конца же жизни ей кланяться Паулю в ноги.

И все-таки хотелось верить, что между ними есть какая-то связующая нить. Иначе почему Паулю так не хотелось расставаться с этой девушкой?

Три тысячи шайтанов, а ведь утром всех этих глупостей в его голове не было…

— Я останусь, — глухо произнесла Мун, а потом глянула на Амана с неожиданной твердостью, — только до рассвета. Потом — уйду.

— Конечно-конечно, — закивал магик, и почему-то улыбка на его лице Паулю показалась до странного удовлетворенной.

В доме господина Амана пахло травами.

Пауль в первый раз за последние семь лет заходил в дом к чародею, поэтому сразу ощутил, как отвык от свежего запаха магии. Не темной, не кровной магии, которой пованивало в том переулке, где он встретил Мун, но свежей, светлой, пустынной.

У стен стояли несколько широких сундуков, на которых, судя по подушкам, предполагалось сидеть. У окна стоял низкий столик, у которого и правда уже стояла на коленях Падме с глиняным чайничком в руках. На самом столике в круглых блюдцах щедрой рукой служанки Амана уже были разложены и халва, и лукум. Видимо, она догадывалась, что без чая все-таки не обойдется.

Неужели не все магики настолько ушлые, неужели даже среди них есть те, кому можно довериться, и не стоит их обходить стороной? Нет уж, может, и есть пара исключений, одно из которых — Аман, но колдунов халифа точно стоит обходить стороной и за три улицы.

— К нему ты хотела меня отвести? — шепнул Пауль Мун, оглядываясь и разглядывая круглую комнатку. — К Аману? Могла и переубедить.

— Я не стала настаивать. До Анука было ближе, — отстраненно откликнулась рабыня. Что-то прозвучало в её голосе не то.

— Эй, красивая, я тебя обидел? — Пауль сжал пальцами локоть девушки раньше, чем понял, что это вообще-то не принято. — Ты так хотела уйти домой?

— Будь моя воля, я бы туда вообще не возвращалась, Пауль, — Мун поморщилась, — так что нет, ты меня не обидел.

Она лгала. Пауль не очень понимал, с чего он это взял, но она совершенно точно лгала. Обидел. Не понятно чем, не понятно когда именно, но обидел. И шайтанова девка, разумеется, сидела и дулась молча. Сидела с пиалой в руках, медленно пила терпкий травяной чай и смотрела на потолок, где кружились вокруг висящего в воздухе магического светильника глупые мотыльки. Прямо как Мег. Просто один в один.

Аман тоже не отличался разговорчивостью, он, кажется, ушел всеми мыслями во что-то, далекое от этого чаепития. Но его молчание не казалось таким чужеродным, оно вполне ему подходило, и стоило пиале Амана опустеть, как гостеприимный хозяин поднялся с колен, стряхивая с них невидимые Паулю пылинки.

— Падме, устрой господина Ландерса наверху. Мун поспит в твоей комнате этой ночью.

— Хорошо, господин Аман.

На шее Падме рунного ошейника не было. Она была свободной. Ну хоть кому-то повезло.

Пауль тоже поднялся на ноги, он уже выпил две чашки чая, утолил свою жажду и не отказался бы все-таки лечь спать.

— Ты не идешь? — сделав два шага за Падме, он обернулся к Мун, которая так и осталась сидеть у столика на коленях, гипнотизируя взглядом пиалу перед собой.

— Мне нужно поговорить с нашим хозяином, — ровно отозвалась Мун, — приятных снов, Пауль.

7. Глава, в которой герой караулит у двери

Эльяс наслаждался новой жизнью по-полной. И к своей роли чародея отнесся “с погружением”.

В лаборатории у него творился такой кошмар, какой не творился у опытных алхимиков. Воняло серой, жженой сущностью хорлы, неосторожно сунувшейся на территорию Короля Воронов, и маслом дерева рахат, что избавляло от дурного настроения.

— Попробуй масло шафрана для благовоний, Эльяс, — приторным тоном посоветовала Мун, замершая в дверях лаборатории со скрещенными на груди руками, — говорят, настраивает на любовь к кому-то кроме себя.