– Так и почему ты ушла от Шокера? – как бы между прочим спросил Марек, тонко улучив подходящий момент.

Но меня не так-то просто было сбить с толку.

– Не ушла, а сбежала. Почувствуй разницу.

– Разница мне не нравится, – признался Марат. – Звучит, как будто бы всё ещё хуже, и тебе пришлось от него спасаться.

– Нет, Марек. Это не такой побег. Это другой побег. Не от Шокера, от себя.

– Что он натворил? – серьёзно вздохнул Марек.

Я обещала себе, что не буду посвящать брата в суть дела. Но это я там обещала, на изнанке. А здесь, глядя Мареку в глаза, я всё рассказала. Без живописных подробностей, но всё, как есть.

Марат выслушал, хмурясь, потом пожал плечами:

– Странно… Непохоже на него.

Я развела руками:

– Сама удивляюсь.

– Зная твой нрав, я Шокеру не завидую.

– Да не трогала я его. Думаешь, оно мне надо, воздух сотрясать?

– А что тебе надо?

– Обрести снова веру в человечество, – жалобно сказала я. – Особенно в ту её часть, которая любит быть главой семьи и стучать по столам.

Марек помолчал немного, потом резко пересел ко мне на диванчик, обнял и привлёк к себе.

– Видишь ли, систер… Мужик – существо, сконструированное очень просто. У него на конкретный внешний раздражитель реакция однозначная. Жёсткая связка «причина-следствие», без вариантов, – Марек тщательно подыскивал слова. – Ну, например… Идёт мимо красивая женщина – реакция понятная: интерес. Остановилась рядом – острый интерес… Ну и по нарастающей. А вот давать ли волю реакции, это уже каждый смотрит по обстоятельствам, стоит ли оно того. Главное – не делать ничего себе в ущерб. Если тут Клайар дал маху и был так глуп, что довёл дело до крайности, тут ничего не поделаешь. Тебе остаётся либо простить его, либо не простить. Я за тебя эту задачу не решу.

– А простить – это как, Марек? Сделать вид, что ничего не было? Так он видом своим напоминает, по-собачьи смотрит, показывает, что виноват. Видишь ли, жаль ему, что мне больно… Или сказать, что ты, мол, гад и сволочь, но ты моя сволочь, так что тебе всё можно, давай и дальше, не стесняйся? Что это значит – простить?

Марек тяжело вздохнул:

– И тут я тебе тоже не советчик. Не знаю.

– Ну ты, ты сам как бы хотел, чтобы тебя простили в такой ситуации?

Марат невесело засмеялся:

– Меня, систер, в такой ситуации били по морде, что было совершенно объяснимо, естественно и поделом. А потом выбросили за дверь мои жалкие тряпки и бритвенный станок, что тоже было понятно. А потом поменяли дверной замок…

– Жалеешь?

– Жалеть уже не жалею, дело прошлое, – грустно сказал брат. – Я очень её любил. И уверен, она меня тоже. Но это было для неё не настолько важно, как то, кого ещё, кроме неё, мне хотелось.

Похоже было, что все мужики сконструированы не только просто, но ещё и одинаково.

– А знаешь, я бы на её месте тоже тебе влепила. Чтобы ты понял, что действительно важно.

– Ну так иди и влепи своему Шокеру, – немного обиженно отозвался Марат.

– Нет. Не могу.

– Отчего же? – усмехнулся Марек.

– Да оттого, бро, что он там, а я здесь. Нет меня больше.

Марек тревожно посмотрел на меня.

– Что уставился? Всё, нет меня… Прости меня, бро, я очень тебя люблю, но я бы выбрала Шокера и осталась бы там. И пусть бы я лучше никогда больше не оказалась здесь. Звягин меня спас вроде бы, но потом всё равно убил. Я не знаю, как я теперь тут буду… жить. Не жизнь это. Нет меня.

Марат покачал головой.

– Сестрёнка, ты жизнью-то не разбрасывайся. Мы не знаем, что и как может повернуться.

Я только отмахнулась.

Марек решительно налил по полстакана и протянул мне один:

– Давай-ка ещё дерябнем. За то, чтобы в таких ситуациях нам с тобой всегда было к кому прийти.

Я торопливо проглотила полстакана коньяка и чуть не расплакалась.

– Что бы я без тебя делала, бро?!..

– Дурёха ты моя, – вздохнул Марат. – Ты управдому своему сообщила, что вернулась?

– Нет ещё.

– Тогда оставайся у меня. Есть отличная комнатка, сейчас распоряжусь, чтобы всё приготовили.

Осознав, как невыносимо больно мне будет сегодня одной вернуться в спальню с сакурой, я согласно закивала.

Марат вышел из библиотеки, а я налила себе ещё полстакана коньяка и отхлебнула.

Внезапно в дверь вошёл Лёха и остановился, не сводя глаз с моего стакана.

– Что? – буркнула я, шмыгнув носом.

– Ты пьёшь? – угрюмо уточнил мальчишка.

– Нет, танцую! – фыркнула я. – Сам не видишь?.. У твоего отца это называется лечением от стресса.