Шрифт:
– Надо было прежней дорогой… – задыхаясь, бормочет она. – Но тебе необходима новизна.
Шустов готов возразить, но помалкивает.
За ними сверху с интересом наблюдают паломники выходного дня.
– Давай вернемся, – наконец предлагает Шустов.
– Нет уж, – бросает она и продолжает спуск.
И тут слышится неподдельный ужасный треск кости и кожи. Все замирает…
Кристина глядит на ноги. Каблук сапога на левой ноге исчез. Она водит ногой туда-сюда, и каблук появляется. Но снова подгибается.
Шустов не может сдержаться и смеется. Кристина гневно взглядывает на него и, перебирая руками веревку, спускается со злосчастной скалы. Шустов – следом. Кристина нагибается, трогает каблук. Тот болтается на коже. Она пытается оторвать каблук. Шустов предлагает свою помощь, но та молча борется с каблуком – и отрывает его, в сердцах размахивается и запускает в снежные сосны внизу. Тут же с дерева срывается птица.
– Ого! Каблук вспорхнул! – восклицает Шустов, тряся бубенцом-помпоном и глазея в небо.
Хромая, Кристина продолжает шагать вниз. Теперь идти легче. Тут снова удобные деревянные помосты с деревянными крепкими перилами.
Они спускаются ниже и ниже. Идут вдоль высокой каменной стены, по которой вьются то ли корни, то ли какие-то растения. Дальше со стены свисают живые розы.
– Снег и розы! – восклицает удивленно Шустов, показывая рукой на алые цветы.
Кристина молчит и не смотрит.
Внизу Шустов сразу замечает стеклянную дверь кафе и предлагает зайти туда.
Кристина не выдерживает:
– Ты что, думаешь, я буду ковылять здесь за тобой, как хромая лошадь?! Может, будешь привязывать меня у дверей?
– Да тут давно нет коновязи, – машинально отвечает Шустов. – Одни стоянки БМВ и КИА.
Ноздри Кристины трепещут, брови хмурятся.
– Но что мы должны делать? – спрашивает Шустов.
– Да искать обувной магазин, и всего лишь, – отвечает Кристина.
– Ну, это само собой… – бормочет он. – Просто пока можно было бы согреться, перекусить…
Но Кристина уже ковыляет дальше. Шустов, бросив печальный взгляд на кафе, – за нею.
– Давай поймаем такси, – предлагает он.
Они стоят на дороге. Мимо проезжают автомобили, автобусы. Ни одного такси не видно.
– Ладно, – говорит Кристина, сворачивая к дереву, обмотанному циновкой из соломы.
Она опирается о ствол и стаскивает сапог с каблуком. Шустов с недоверием за ней наблюдает.
– Уж сломай, пожалуйста, – просит она, протягивая ему сапог, – и этот.
– Ты думаешь?
– Ну, регенерация маловероятна.
– А, это… типа хвост и ящерка… Да уж. Хотя – вдруг здесь все по-другому?
Он берет сапог, вертит его. Кристина ждет с поджатой ногой в черном чулке. Водители и пассажиры проезжающих автомобилей глазеют на них.
– Ох, нельзя ли поторопиться?
Шустов хватается за каблук и начинает его ломать. Но у него ничего не получается.
– Крепкий… – бормочет Шустов, отдуваясь, – зараза… Надо засунуть в какую-нибудь щель.
Он озирается по сторонам, видит урну, направляется к ней.
– Эй, ты куда же? – окликает его Кристина.
Шустов склоняется над урной, всовывает каблук между железной ножкой и бордюром, давит на сапог. Слышен треск.
– Ну что? – интересуется Кристина.
Вернувшись, он отдает сапог Кристине. Она торопливо натягивает сапог, топает им…
Шустов стоит, переминаясь с ноги на ногу, и глупо лыбится.
6
– Нет, все-таки не зря ты надел этот колпак, – замечает Кристина с узкой улыбкой.
По счастливому стечению обстоятельств именно сейчас мимо едет черное такси. И по взмаху руки останавливается. Но Кристина говорит, что это же deluxe taxi. Да уже поздно. Пожилой таксист выглядывает вопросительно с места. Шустов открывает переднюю дверцу. Но Кристина не садится, говорит, что сзади поедет. Тогда Шустов сам садится рядом с водителем. А Кристина пытается открыть заднюю дверцу, но у нее не получается. Шустов оборачивается, смотрит.
– Мог бы сначала меня усадить! – бросает Кристина.