Шрифт:
– Куда же вы теперь?
– К себе, к себе, Ленок, как и вы. К грядущим монстрам!
– Да ладно, успокойтесь. Не все в людях такое, – спохватилась Ленок.
В дверях Нил обернулся и, блеснув малиново-черным взглядом, строго сказал:
– Завтра к тебе Алла с Ксюшей придут делиться. Я еще с ними не говорил. Устал тут от вас. Ты им о том, что я тебе рассказал, – ни-ни. Я сам им все подам, осторожно. Не пугай их.
– А Стася?! – выкрикнула Лена, когда Нил Палыч уже как-то бодренько спускался с лестницы: лифтов он опасался.
– Стасик, что ж! Попался, как курица в супок. Хотел нырнуть как лучше, а получилось как всегда. Ну, он не виноват.
И Нил Палыч громко бормотнул на прощание:
– Ты, Лена, особенно не грусти! Не то еще будет!
Глава 6
Лена и не думала рассказывать кому-либо о том, что в невидимый мир вошло что-то грозное, во всяком случае иное.
«Хватит с нас этого мира, чтоб сойти с ума. Куда уж дальше, – подумала она. – И значит, все-таки не в патологии или извращениях дело – это всего лишь деталь, мелкое следствие. Главное – в другом… Брр… Не хочу умирать».
Но с глазами мертвых было, пожалуй, еще сложнее. Ленуся сама видела необычайное. С некоторых пор все в покойниках стало меняться, даже их вид, если вглядеться, конечно. А Леночка вглядывалась.
Она не так давно прочла у одной исключительной по силе русской писательницы такую строчку: «Лицо мертвой стало до безумия спокойным».
«Как в точку смотрела. Поди, по моргам шлялась», – подумала Лена.
Именно это и поразило, когда она, еще до чтения книг проницательной писательницы, увидела лицо покойного адвоката.
Спокойствие в нем было именно безумным. «Такое спокойствие может быть, только когда тебя приговаривают к вечному отторжению и ты ничего уже сделать не можешь, – думала она. – А может, я вру, на самом деле это спокойствие безумия необъяснимо. Не сможет понять его и сам мертвец, пусть и в своем собственном сумасшествии».
Леночка тогда поежилась и даже вздрогнула. И на следующий день пошла проверять: так ли это у других покойников.
Долго проверяла – месяц, другой. По возможности, конечно, по собственной метафизической прыткости. А в этом ей было не отказать. Все искала и искала. И натыкалась на одно и то же: ледяное окоченение безумия, высшая отрешенность, ведущая в никуда.
«А как же связь с предками, – мелькнуло в ее уме, – что они теперь нам скажут?»
Стою как дурак на дороге,Впервые страшусь умереть.Умру – и забросят богиВ его ледяную твердь, –вспомнила она стихи знакомого поэта о камне.
Ленуся была пронзительна на чтение мыслей мертвецов, не то что другие, и потому видела многое, включая взгляд закрытых глаз.
Но теперь от этих глаз шел бесконечный холод, исходящий из глубины отдаленного бытия.
Однако ей попадались – взгляд, взгляд вовнутрь у нее был! – и другие мертвые, совсем другие: иные были веселые, другие действительно небожители, просветленные, и даже совсем необычайные. Это облегчало душу.
«Не все потеряно, – истерически думала она, – не все».
Но прорыв этого безумного спокойствия все же совершился. И от этого скребло на душе. Вдобавок жалко было своих.
К тому же Лена чувствовала, что дело тут и не в них, а в чем-то до боли серьезном, огромном, страшном, исподволь вошедшем в невидимый мир.
И мелкая дрожь проходила по телу, но в сердце было жутко и каменно.
Потом исчезало.
Вскоре один случай чуть не добил ее, но в возвышенном смысле, конечно.
На этот раз не надо было шляться по кладбищам, а просто умерла бабка у подруги со школьных лет. Ну, умерла так умерла.
Гроб с покойной поставили на день в одной из комнат квартиры, где и жила эта подруга, Ася. Чтоб можно было прощаться с телом, кто хочет. Двери были для всех открыты. И Лена пришла – из дружбы к Асе, хотя бабку и не знала. Пришла, посмотрела, поцеловала и ушла. Цветики оставила на гробе.
На следующее утро Ася звонит вся в слезах: гроб с бабулей исчез. Нету его, и все. И бабули нет!! «Мы туда-сюда, – плакалась Ася по телефону, – нигде их нет. К соседям заходили. Те ругаются, ничего не знают…»
Ленуся была крайне удивлена происшедшим.
– Что за чертовщина, – пробормотала она.
– Ты все за свое, – обиделась Ася. – Никакая не чертовщина, а просто сперли, сволочи…
И бросила трубку.
Дня через три Лена перезвонила и спросила:
– Ну как?
Сам веселый голос Аси говорил о том, что все в порядке.