— Конечно! — я кинулась к аптечке. Подставив руку под раковину, я щедро ее полила дезинфицирующим средством. Достала бинт и стала накладывать повязку.

— Нужно наложить швы. Как вы так умудрились порезаться? — рана была глубокой.

— Неумелое обращение с ножом. — улыбнулся он мне. А потом неожиданно потянулся к волосам и заправил выбившийся локон за ухо. Я от удивления дернулась.

— Пошел вон отсюда! — рявкнул Степа, который неожиданно появился в дверях. Я заметила, как поджались губы парня из охраны. Спорить он не стал, покинул молча кухню. — Пока меня нет, ты с охраной развлекаешься?! — первый удар пришелся по щеке. Он был на порядок сильнее, чем те, которыми он награждал меня раньше. Голова дернулась, чуть не слетев с плеч. В глазах потемнело. — Сука! Я убью тебя проститутка! — удары сыпались градом. Я лежала на полу. Помню проскользнувшую мысль: «хорошо, что успела убрать осколки». Из носа, из рассеченных губ текла кровь. В какой-то момент, его руки устали, и он принялся наносить удары ногами. Я свернулась в клубок, чтобы защитить органы брюшной полости. Я вспомнила слова Емельянова, что он меня или убьет или сделает калекой. Почему же я его не послушала?!

— Ты что творишь, по тебе психбольница плачет?! — заорала на весь дом Алена, привлекая внимание охраны. Свою злость муж уже не контролировал, переключил внимание на нее. Я не могла помочь девушке, мне больно было двигаться. Я старалась громко плакать, но получался жалобный скулеж. У нее еще были силы кричать. Ворвалась охрана и оттащила Степу от девушки. Лицо Алены было в крови, но она оставалась в сознании.

— Люда, вы можете подняться? — присел возле меня на корточки охранник, которому я обрабатывала руку.

— Не знаю… Мне казалось, что я не чувствую тела.

Гризли

— Почему ты поменял план? — спросил я Чеха, когда мы летели к дому Левиных.

— Степан в шаге от банкротства, — голос Самира звучал напряженно. — Мне сообщили, что он сегодня разгромил кабинет в офисе, когда узнал, что потерял два контракта, на которые очень рассчитывал. Планировал вывести компанию из кризиса. — по спине пробежался холодок. Я читал его досье, он помешан на деньгах… и розах. Мразь! Меня разрывало. Я реально боялся, что этот урод может сделать с Милой.

Телефон Чеха зазвонил.

— Да. — принял он вызов. Выслушал звонившего, ничего не сказав оборвал звонок. — Нажми на газ! — я бросил на Чеха короткий взгляд. Сейчас его хваленое самообладание дало сбой. Лицевые мышцы дернулись.

— Что?! — закричал я, не выходя из режима «гонщика». Хотя уже и без ответа знал, что случилась беда. — Ты будешь виноват, если с ней что-нибудь случится! Говорил, валить его надо! — Чех знал, что я прав, поэтому и промолчал.

Подъехав, я выскочил из машины и понесся к дому. Охрана попыталась нас остановить.

— Открой калитку! — рявкнул я.

— Не было распоряже…

— Я сейчас пущу тебе пулю в лоб, — за моей спиной Чех передернул затвор пистолета. — Стоит ли умирать за хозяина, которого вы не уважаете? — Ворота стали открываться. Чех позволил мне войти первым. Я не боялся, что мне стрельнут в спину, Самир прикроет.

Выбив дверь, я ворвался в дом. Шел на голоса. Левин орал и кому-то угрожал. Степана скрутила его же охрана и уложила лицом в пол. В кухне громко плакала домработница. Кинув на нее взгляд, я отметил, что девушке досталось, но меня волновала только Мила. Мне нужно было ее увидеть, лично убедиться, что с девушкой все хорошо. Мила сидела на полу, а один из охранников ее осматривал. Увидев лицо девушки, я озверел. На ней живого места не было!

Вышел обратно в коридор, оттолкнул в сторону охранника удерживающего орущего и угрожающего Левина, схватил за грудки Степана и поволок из дома.

— Полицию вызови. — услышал я голос Чеха.

Я не жалел этот кусок дерьма. Вырубил его с первого удара, но это было очень простое наказание. Хлопками по щекам я привел Левина в себя, подождал, когда он откроет глаза. Поднял и стал бить дальше. Щадяще так, чтобы он все понимал и чувствовал. Медленно убивал. Степан скулил, плакал, просил пощады, чем еще больше меня злил.

— Хватит, Гризли. Он должен сесть в тюрьму. Я найду для него «райский уголок». — Чех перехватил мой кулак, сжал его в своей ладони. — Я сказал, хватит. Ты нужен Людмиле.

Эти слова немного отрезвили. Я только сейчас заметил, что охрана стояла в стороне и не вмешивалась. Поднял этот кусок дерьма и бросил лицом в любимые им кусты роз.

В доме плакал ребенок, но я спешил к Миле.

— Это шок. — пояснял ей парень. Я не знаю, о чем они говорили.

Алена сидела за столом и прикладывала что-то холодное к своему лицу. Возле ног Милы тоже лежал замороженный кусок мяса.

— Подвинься, — обратился к охраннику. Присел возле нее. Мила никак не отреагировала. — Я пришел тебя забрать. Клянусь, больше никто и никогда пальцем тебя не тронет. — по ее щекам покатились слезы. Мне хотелось вернуться и добить этого морального урода. Я подхватил Милу на руки, старался действовать аккуратно, ведь она морщилась и стонала от боли. — Вызови скорую. — бросил на ходу. Мила устало опустила голову мне на плечо. Сейчас она была так бессильна, что не могла со мной воевать. — Я отнесу тебя в спальню, после осмотра врачей заберу вас с сыном к себе. — не спрашивал, а ставил перед фактом.