– Как я понимаю, речь пойдет о параллельных мирах? – слегка прищурившись, озвучил свою догадку Дэвид.

– Да, в какой-то степени ты прав, но не до конца, – подтвердил старик и сделал глоток из стакана. – Сразу скажу тебе одну вещь: я не математик, не физик и потому не имею возможности правильно и подробно обо всем рассказать, но так или иначе сделаю все, что в моих силах. Пожалуй, начнем с малого. При рождении, выбравшись из материнского лона, мы оказываемся в чуждом для нас мире, где все ново и непонятно. Мы делаем вдох, позволяя легким раскрыться первый раз в жизни. Открываем глаза и пытаемся понять, что же нас окружает. Но ответы приходят не сразу, поскольку всему нужно время. И мы начинаем учиться: переворачиваемся со спины на живот, делаем неуверенные шаги, произносим короткие слова. Все наше детство – это начальный этап обучения тому, как правильно жить на Земле и среди людей. И вот, например, ты. Взрослый мужчина с высшим образованием, способный управлять своим телом, общаться с людьми и многое другое. Да, только дело в том, что то, к чему ты привык, представляет собой одну из множества граней мироздания. Это всего лишь небольшой фрагмент сложного реального мира. Какие измерения ты знаешь, Дэвид?

– Высота, ширина и длина, – уверенно ответил мистер Розен, – Ах, да! Еще время.

– Верно. Это измерения, хорошо понятные людям. Двигаясь по линии времени, мы проживем жизнь от рождения до смерти и, используя все четыре измерения, перемещаемся в пространстве. А теперь скажи мне, что такое гиперкуб?

Дэвид Розен нахмурился. Самой собой, это слово было ему знакомо, ведь он то ли слышал его в передачах по телевидению, то ли встречал где-то в журналах или книгах, но дать правильный ответ оказался не в силах.

– Не знаешь? – Профессор слегка наклонился вперед и улыбнулся. – Тогда я попробую тебе объяснить. Ты и без меня прекрасно помнишь, чем отличается двухмерное пространство от трехмерного, но мы все-таки еще раз это повторим. Куб в рамках двухмерного пространства, где есть только высота и длина, представляет собой квадрат. А теперь добавим ширину, и куб станет таким, каким мы привыкли его видеть. Правда, и это не совсем так, ведь наше зрение двухмерно и способно транслировать в мозг только проекцию трехмерных объектов, но нас это нисколько не смущает, так как с самого детства мы привыкли жить, имея дело только с проекциями.

– У меня чувство, словно я вернулся в школу.

– Не перебивай, а то я и сам запутаюсь, – отмахнулся Профессор. – Так вот! А теперь представь себе куб, а рядом с ним еще один. Соединим его вершины прямыми линиями и получим четырехмерный гиперкуб. Своими двухмерными глазами мы никогда не сможем правильно его рассмотреть, а будем видеть только его искривленную проекцию, но при этом вне зависимости от наших стараний в четырехмерном гиперкубе существует восемь одинаковых кубов, которые в действительности не искажаются, а остаются кубами.

– Кажется, у меня сейчас мозг взорвется, – потирая правый висок, сказал Дэвид.

– Ты видел картину Сальвадора Дали «Corpus Hypercubus»? На ней изображен Иисус, распятый на Гиперкубе или, как его по-другому называют, на Тессеракте.

– Нет, не видел.

– Пф, – вздохнул Профессор. – Тогда представь себе четыре кубика, поставленные один на другой. Отсчитаем снизу до третьего и по его четырем доступным граням разместим еще по одному кубику. Вот так в развертке выглядит Тессеракт.

– И вы говорите, что другое измерение существует в действительности? Это не укладывается в голове.

– А то! Вот тебе и аналог, мой мальчик. Наше рождение, когда ты делаешь первый вздох в неизвестном тебе мире, подобно моменту, когда ты пересекаешь новое для себя пространственное измерение.

– То есть другой Толиман представляет собой четвертое измерение, – подвел итог Дэвид.

– Нет. То есть опять же не совсем. Четырехмерный гиперкуб – это только простой пример. Других измерений может быть огромное множество, и, более того, если мы представим, что Толиман и есть куб, то нужно сделать оговорку, что внутри этого куба существуют и другие гиперкубы. Например, мой магазин. В какой-то мере он тоже представляет собой куб со множеством пространственных измерений.

– Послушайте, я отчасти улавливаю, что вы говорите, но не могу себе представить.

– Конечно, не можешь. Ты ведь дитя трехмерного мира с двухмерным зрением.

– Мне нужно будет над этим подумать. Тогда что за твари преследовали меня в той версии Толимана? И этот великан в плаще, – Дэвид поставил опустевший стакан на пол и, опершись локтями на колени, наклонился ближе к Профессору.

– А вот на это у меня нет для тебя ответов. Их знаешь только ты, – Профессор с сожалением пожал плечами.

– Хорошо. А откуда вы меня знаете? И почему пытались спасти?

– Я отвечу, но один уговор. Хорошо?

– Какой?

– Больше ни о чем ты меня спрашивать не будешь.

– Почему? Ведь я…

– Дэвид, избыток информации, выплеснутый за короткое время, может принести гораздо больше вреда. Вспомни сам, как ты чуть было не растворился в забвении из-за моей ошибки. А я всего-навсего хотел показать тебе чуть больше, чем должен был. Ответы сами найдут тебя в свое время, – в отличие от Дэвида Профессор и не думал отпускать стакан, а протянул его своему гостю, прося добавки. – Спасал же я тебя потому, что меня попросили об этом.