– Понял!

А потом осторожно приподнял тарелку за края и одним стремительным движением метнул в Светлану Юрьевну рисовый снаряд.

Каша врезалась ей прямо в лицо. Ух… Я чуть под стол не свалился от ужаса. А этот сумасшедший засмеялся. Крутой, да? Я его смех на всю жизнь запомнил. И то, как эта ведьма визжала.

А Бабочкин схватил меня за руку и вытащил в коридор. Мы даже переобуться не успели: побежали как есть – куда глаза глядят. По-моему, в соседний парк, на карусели. Там нас потом и нашли. Кричали, конечно. А папа дома так отходил меня ремнём, что я потом два дня садиться не мог. И мама, глядя на мои синяки, тихонько плакала. Мол, ты сам во всём виноват, и как вообще можно было натворить такое?!

И правда! С чего я вообще решил, что кто-то станет меня слушать? Мама от моих слов только разозлилась в конце. Cказала:

– Что за чушь?! Как тебе не стыдно выдумывать? Я знаю Светлану Юрьевну – прекрасная женщина. И педагог!

Ну да… тот ещё! Она потом вообще с катушек слетела: избила Игорёшу – самого маленького в нашей группе, и его забрали в больницу. А Светлану Юрьевну в психушку. Или в тюрьму? Надеюсь, что она и сейчас там. Или ещё где похуже. ||

А вообще, эта история меня всю жизнь не отпускает. Я думаю, что с неё всё и началось. Ну, эта моя социофобия. Я же котлеты до сих пор есть не могу. Как увижу – сразу Светлану Юрьевну вспоминаю и как она меня ногтями через волосы царапала. У меня и сейчас в том месте кожа зудит. Кому сказать – не поверят!

Мама до сих пор не верит. Я вот недавно об этом вспомнил, а она:

– Ну мы ведь не знали. С виду – приятная женщина. И потом, педагог же…

И такие глаза сделала – круглые… Я на неё иногда просто смотреть не могу. Почти как на котлеты!

А ведь это моя мама… ||

Что-то меня опять унесло. Как будто я какой-то древний старец – сижу, вздыхаю. Но мне-то всего четырнадцать!

Скорее бы уже пятнадцать, что ли…

Но вряд ли там что-то сильно изменится. ||

Вообще, психолог говорит, что будущим жить нельзя. Только сегодняшним! Может, он и прав. Тем более день сегодня неплохой. Я вот Геру встретил…

Хотя нет… Ерунда, конечно. Я даже подойти к нему не смог. Сидел, таращился, как ненормальный. Рукой зачем-то махнул – ну, так, под партой. Думал, он меня тоже сразу узнает. Но Бабочкин даже не посмотрел в мою сторону – потопал к очкарику с серёжкой в ухе.

Папа таких на дух не выносит. Говорит, что нынешнее поколение пацанов – сплошь отморозки, а те, кто носит серьги, вообще уроды форменные.

А я уже и не знаю, кому верить. Раз Гера с этим очкариком дружит, значит, тот, наверное, не урод. У него даже и формы нет. Так, джинсы, толстовка. Как у всех. Один я, дурак, в костюме.

Вот где настоящий урод. Считай, и правда форменный! ||

Ладно, не буду память забивать. Тем более мне этот дневник весь год вести. Найдётся повод для печали… ||

Я вот до сих пор сомневаюсь, как лучше? Через смартфон заходить? Тогда придётся пароль ставить – на случай, если потеряю.

А если пароль вдруг забуду, что тогда? Со мной такое сплошь и рядом случается…

Наверное, придётся всё же на планшет писать. Во-первых, я в этом доме никому не интересен. Во-вторых, у Кристинки свой есть.

И тоже якобы для чтения! ||

Звонила мама. Спросила, накормил ли я Кристинку супом.

Кристинку, не себя.

Интересно, она хотя бы догадывается о моём существовании? ||

Пока разогревал суп, вспомнил, что ни слова не сказал про уроки. Это странно, потому что об уроках я никогда не забываю. Даже во сне.

Так вот, первым у нас сегодня был русский. А русский – это моё всё, особенно литература. Ну, может, ещё немецкий.

Мама говорит, что у меня патологическая склонность ко лжи, поэтому мне и языки хорошо даются. Но где? Где я лгу? Может, когда-то в детстве и фантазировал. Но когда это было… Теперь-то я кристально честный человек. Притом ври, не ври – нужности мне это не добавит. И важности тоже. Важность – такая штука, её надо завоевать.

А что я могу, если из боевого арсенала у меня только язык, и тот никогда не слушается. Когда мы с ним наедине – тут, конечно, да, я в полном смысле прирождённый оратор. Ну или сочинение какое написать – раз плюнуть. Но если вдруг приходится на публике выступать, тут уж я себя веду как умственно отсталый.

Вот сегодня тоже отличился. Леокадия Альбертовна – буду называть ее Л. А. – меня самого первого вызвала. Не знаю, может, из-за костюма.

И даже точно из-за него! Учителя – они же как зловредные вирусы: всегда выбирают самый слабый организм.

Поэтому я оказался у доски. И так там выступил, что лучше и не вспоминать. У меня вся рубашка на спине вымокла, и даже по вискам, кажется, побежало – от напряжения.

Л. А. сначала не поняла, почему все смеются. Она как раз журнал заполняла, пока я о себе рассказывал.