– А ты? – осведомился Владимир Анатольевич, оглянувшись на голос. – Ты у нас кто? Мальчик?

Вопрос прозвучал смешно – под тканью рубахи грудь Изотовой была даже заметнее, чем в тот момент, когда ее облепляла мокрая футболка. Во всяком случае – смотрелась более волнующе – этакое таинственное шевеление.

– И вообще, Ленок, запомни, – продолжил он раздевая Изотову взглядом, – женщина на корабле – горе, когда она одна на всех. А когда их много – это уже не корабль, а просто плавучий бардак!

И засмеялся.

Смеялся Кущенко еще смешнее, чем говорил. Мелко, тоненько хихикал, застенчиво опуская глаза.

«Альхен! Голубой воришка!» – пронеслось у Губатого в голове.

– Это, как у Жирика, – сказал Ельцов, которого от минутного пребывания на едва покачивающейся «Тайне» начало мутить с прежней силой. – Каждой женщине – по мужчине, каждому мужчине – по бутылке водки!

Он был уже не бледен лицом – землист. С таким цветом кожи можно было играть зомби и без грима.

– Вот это правильно! – поддержал его Владимир Анатольевич и с размаху хлопнул Олега по спине. – Вот это по-нашему, по-бразильски! Молодец Вольфович! Понимает нужды!

От этакого дружеского похлопывания Ельцову сделалось совсем худо и когда «Тайна» перевалилась с носа на корму в очередной раз, он схватил себя за лицо зажимая рот и нос, и ринулся к борту издавая утробные звуки.

Кущенко перекосило, словно от кислого вина, и он сам начал стремительно бледнеть под слоем загара.

Расчет Губатого оказался точным. Спасти их от повторных визитов бывшего соученика слабому вестибулярному аппарату Ельцова было не под силу, но испортить обедню Кущу сиюминутно он вполне мог. В этот момент Владимир Анатольевич совершенно искренне жалел и о выпитом только что «Клинском», и о сравнительно недавнем обеде, и даже о своем приезде сюда.

– Он что, болеет? – спросил Кущенко с видимым отвращением.

Ельцов с шумом извергся за борт, от чего Владимир Анатольевич стал цветом напоминать только что отреставрированную мраморную статую.

– Есть немного, – подтвердил Пименов. – Не любит Олежка качку. Что такое, Вова? Тебе нехорошо?

– Да, ничего, – выдавил из себя Кущ, медленно отступая к фальшборту, – жара, понимаешь ли…

Ельцов посмотрел на них через плечо глазами больного мерина и снова повис на леерах, вздрагивая спиной.

– Твою мать! – прошипел Кущ сквозь зубы. – Какого ты его на судно приволок!? А?

– Так ты ж увидеться хотел, – простодушно возразил Губатый, забивая трубку табаком. – Олег, как только качать начинает – сразу на берег съезжает. А тут – ты позвал. Ну, вот он и… Не перенес радости встречи! Так когда тебя в гости ждать?

Последнюю фразу Леха произнес уже в спину Владимиру Анатольевичу, который с юношеской прытью сиганул с кормы в свою лодку.

– А завтра к вечеру и жди, – ответил Кущенко, отвязывая конец, – буду обязательно! Аэрона ящик для этого дохляка возьму… Ленок, а тебе что? Что ты пьешь, радость моя?

Изотова стояла рядом с Пименовым, небрежно, как бывалый моряк, опершись на ограждение, с сигаретой в зубах и круглых, как у Базилио, очках. Стекла у нее были настолько густо черные, что рассмотреть за ними не то, что выражение глаз, а даже моргание, было невозможно.

– Все пью, – сказала Изотова. – Мне главное – хорошая компания. Сигарет привези. Хлеба. Конфет. Да что я тебе мозги парю? Сам знаешь что надо, мы тут неделю сидим.

Кущенко завел лодочный мотор, импортный, издающий тихий шелест четырехтактный «Маринер».

– Сигарет привезу, – он стал в лодке, раскачивающейся на волне. Крепкий, низкорослый, широкий, напоминающий гриб-боровик – жаль фуражки не было на нем – только пилотка. Фуражка делала бы сходство с боровиком абсолютным. – У меня завалялось пару блоков. Хлебушка. Ну, и пожрать там разного… Слышь, Пима! Ты без меня не шали тут!

Он ухмыльнулся.

– Делом занимайся! Ну, пока!

Он дал газу, развернулся на винте и понесся к «Кровососущему».

– Приедет? – спросила Изотова.

– И не сомневайся.

– У него действительно такой нюх?

– У собаки подобного нет. Бабки за много миль чует, как муха говно.

– Кузя! – позвала Ленка – Ты как?

Ельцов промычал что-то неразборчивое.

– Давай я отвезу на берег наше тайное оружие, – предложил Губатый. – А то у него заворот кишок случится. Жалко, все-таки…

Тайное оружие бессильно свисало с леера в опасной для жизни позе.

– Ты или я? – спросил Пименов.

Изотова пожала плечами.

– А ужин?